Эволюция как идея

Ее видят неприступной, касаться ее не принято, но ее коснулся А. В. Марков, зав. кафедрой эволюции Биофака МГУ, что отрадно. Чтобы показать «сократимость сложности», он взял за исходный объект уже очень сложный (эвкариотную клетку) и показал возможность усложнения путем мутаций на один шажок — до появления простой многоклеточности. Попутно ему пришлось делать (сознательно или нет) добавочные допущения, например — о разумном поведении клетки. Это, по Маркову [2010, с. 224],

«кооперация между клетками, основанная на том, что в определенных ситуациях индивидууму становится выгодно немного поступиться сиюминутными личными интересами ради коллектива».

Как мы уже знаем из гл. 2, за этим «выгодно поступиться» кроется признание разумности клеток и их частей и, как следствие, скрытая апелляция к тому самому «разумному замыслу», каковой яростно отрицается. Ясно, что решение проблемы, если оно вообще существует, искать надо иначе и начать лучше всего с биопоэза (возникновения жизни), где совпадение сложностей особо очевидно и тем особо привлекает креационистов.

Живая вода, или Об энергетике биопоэза

На всех уровнях видны собственная активность живых объектов, сопряженность явлений друг с другом и самосопряженность каждого из них. Тем не менее, с горечью сказал биофизик В. Л. Воейков [2009, с. 98],

«В настоящее время в биологии доминирует концепция, фактически отрицающая собственную активность живых систем». «Хотя эти процессы и называют самоорганизацией, подчеркивается, что именно внешние потоки вещества, энергии и информации, проходящие сквозь живые организмы, предопределяют их активность».

Воейкова отличает особое внимание к истории науки, он показывает, что многие нынешние тупики вызваны забвением прежних направлений исследований, когда-то легкомысленно отвергнутых из-за непонимания (автор опередил эпоху) или идейной неприемлемости. Собственную активность живого на всех его уровнях вводили многие мыслители, но успеха не имели — не потому, что недоставало фактов, а потому, что быть ей не полагалось. Воейков решил начать с нуля, с появления собственной активности материи в биопоэзе. Кратко говоря, суть в следующем.

Ныне источник биоактивности вчерне понят наукой: это структурная энергия, запасаемая макромолекулой при ее синтезе и высвобождаемая при ее работе. Понимание началось давно, с работ Эрвина Бауэра (1930-е гг.). Структурную энергию тот видел как сжатие пружины (ныне ее понимают как переход электронов на высшие уровни). Подробнее см. 4–08, и. 7–10.

Бауэр возражал биохимикам, считавшим, что «существует столько ферментов, сколько они находят реакций», и они «еще вынуждены предположить существование чудесного, гармонического совместного действия самых различных ферментов» [Бауэр, 1935, с. 102]. А. Г. Гурвич также полагал, что «все внутриклеточные ферменты просто обломки единого действующего комплекса» [Любищев — Гурвич, с. 179]. Это тезис Бауэра — Гурвича мы еще вспомним.

Как видим, решая проблему активности, Бауэр походя наметил и частное решение (не так уж важно, сколь оно ныне верно) проблемы сопряженности: нам кажется, что реагенты ищут друг друга, тогда как они могут составлять исконно единый комплекс.

Коммунист Бауэр был расстрелян вместе с женой в Ленинграде в 1938 г. (дети сданы порознь в детприемники НКВД), и идеи его были забыты. Без связи с ними был свершен целый ряд открытий, показавших, что основной энергией живого является именно структурная энергия, а отнюдь не АТФ (аденозинтрифосфат), которому приписывают роль основного переносчика энергии в учебниках и руководствах. Как и в СТЭ, косность их создает ученым массу ложных проблем, каковых в самой природе нет.

АТФ слишком маломощен для обеспечения системы основного синтеза и слишком сложно устроен, чтобы быть исторически первым, да и пути его накопления в первичном бульоне не видно (распад заведомо шел быстрее синтеза). Вопреки учебникам, главным источником структурной энергии служит структурированная вода. Полвека назад биохимик Альберт Сент-Дьердьи писал об этом: