Эволюция личности

Можно продолжать этот список, но его невозможно завершить, высечь на камне, как десять заповедей. Наши идеи, возникшие в размышлениях над эволюционным процессом, несомненно, будут меняться по мере расширения нашего сознания. Нет никакой конечной точки движения, никакой окончательной мудрости — лишь постепенно расширяющееся сознание, становящееся все богаче и сложнее.

Эти идеи не гарантируют нам вечную жизнь, подобную той, что рисовало себе средневековое воображение. Они не обещают, что мы — переродившиеся, с просветленными чертами, в белых развевающихся одеждах — рассядемся вокруг Творца на белом пушистом облаке. С распадом физического тела распадается и сознание, мерцавшее несколько десятилетий в клетках мозга.

Однако если в процессе жизни мы направляем свою психическую энергию на то, чтобы придать эволюции большую сложность, наш вклад в развитие человечества переживет смерть нашего тела. Информация, содержащаяся в принадлежавших когда-то нам мемах и генах, продолжит формировать будущее. Эхо наших поступков зазвучит в коридорах времени. Так чем же эта стратегия полезна нынешним нам, трепещущим перед смертью ^{206}и иллюзиями сознания? Разумеется, на этот вопрос нет однозначного ответа. Возможно, человеческая индивидуальность сохранится в неких будущих измерениях сущего. Возможно, некая копия человеческого существа продолжает жить после смерти, восседая на метафизическом облаке в некоей области вечности. Возможно, как утверждают некоторые, сознание возрождается в теле более высокого уровня.

Я понимаю, что поверить в эти утешительные слова можно, лишь имея веру, далеко выходящую за пределы нашего нынешнего знания. Возможно, кто-то совершит экзистенциальный скачок, а кто-то откажется отбросить свое неверие. Но есть один источник веры, не требующий такого скачка и поэтому никоим образом не компрометирующий нашу сегодняшнюю реальность. Он лишь требует от нас признания той роли, которую мы играем в преумножении сложности жизни. Мы боимся смерти из-за того, что слишком сильно отождествляемся с собственной личностью. Чем больше энергии мы направляем на личные цели, игнорируя более широкие и отдаленные последствия, т. е. чем больше мы увлекаемся дифференциацией без оглядки на интеграцию, тем страшнее нам кажется уничтожение нашей личности. Но когда мы отождествляемся с эволюцией, с процессом нарастания сложности, страх смерти отступает.

Отождествление себя с эволюцией не означает, что мы можем спокойно уверовать в постоянное возрастание сложности и в то, что наши мемы и гены вечно останутся на пике прогресса. Все может повернуться вспять. В любой момент может зародиться новый активный вирус, питающийся тканями мозга, или через сто лет мы можем утонуть в собственном мусоре. Нет гарантии того, что сложность мозга позволит создавать все новые уровни дифференциации и интеграции. Или вдруг выяснится, что жизнь была лишь случайной точкой на бесконечной линии космических веков, и мы двинемся в обратном направлении, побудем обезьянами и мухами и снова обратимся в неорганическую пыль.

Поскольку эти возможности очень реальны, для нас жизненно важно поверить в эволюцию. Знай мы наверняка, что день грядущий нам готовит, вера была бы излишней. Но именно потому, что жизнь — это уравнение со множеством опасных неизвестных, нужна некая вера, которая укажет нам путь и даст нам мужество жить. Если мы не в состоянии поверить, что наше существование — часть разумного, постепенно разворачивающегося плана, нам будет нелегко сохранить решимость, необходимую для его реализации. Эволюции не нужна вера в предрешенный исход, она требует веры в неизвестное.

Эта вера поможет нам задать направление развитию человечества. Прежде всего нам необходимо осознать, как разнообразны иллюзии, скрывающие от нас реальность. Чтобы освободить сознание от власти генетических программ, привычек и культурной обусловленности, требуется постоянное напряжение воли. Как алкоголик, чтобы освободиться от своей жалкой привычки, должен прежде признать свою зависимость, так и мы сначала должны осознать свои ограничения и только затем приниматься строить гармоничные отношения с универсальным порядком. Когда же мы отождествимся с эволюцией сложности и начнем постигать свое родство со Вселенной, нам будет проще освободиться от ограничивающих нас личных потребностей и бессмысленного террора морали.

Как ни странно, жизнь становится безоблачной и ясной именно тоща, когда эгоистические удовольствия и личный успех перестают руководить человеком. Когда личность растворяется в трансцендентной цели — создании прекрасных стихов или отличной мебели, исследовании движения галактик или заботе о счастье ребенка, — она становится неуязвимой для повседневных страхов и трудностей. Психическая энергия концентрируется на важной цели развития сложности. И эта новая сложность продолжит занимать умы грядущих поколений и после смерти человека, даже когда его имя сотрется из памяти человечества.