Эволюция (ЛП)

Но все эти ниши заняли насекомые, рептилии и амфибии. Мелкие и худые, холоднокровные скрывались от солнечного жара и ночного холода под камнями и в тени деревьев и кактусов. В горстке грязи теперь можно было отыскать крошечных, прекрасно сформированных потомков лягушек и саламандр, змей и даже бесконечно выносливых крокодилов. Был даже крошечные двоякодышащие рыбы, крохотные серебристые существа, торопливо приспособившиеся к жизни на суше, когда высохли внутренние воды. На этом величайшем континенте господствовали мельчайшие из животных.

Без поддержки Древа такие крупные теплокровные млекопитающие, как послелюди из вида Последней, никогда не смогли бы выживать так долго. Они напоминали возврат к более лёгким для жизни временам, неуместный в этой едва пригодной для жизни среде. Поскольку Земля неуклонно нагревалась, поскольку продолжалось великое иссушение, даже сообщества, складывавшиеся вокруг Древ, усыхали и гибли одно за другим. И всё же они были здесь: здесь ещё была Последняя, самое последнее звено в великой цепи, протягивающаяся теперь назад во времени через сотню миллионов прародительниц, которые преобразовались и менялись, любили и умирали, вплоть до самой Пурги, и теряла свои очертания в ещё более глубоком прошлом.

Последняя и Кактус наблюдали, как крошечные существа копошились в грязи. Затем, вопя, послелюди бросились на кишащих ящериц. Многие из них были слишком мелкими, чтобы их можно было поймать — их можно было накрыть ладонью, но лишь для того, чтобы увидеть, как они извиваются уже с другой стороны — и даже когда Последняя сумела запихать одну из них себе в рот, та оказалась слишком маленьким кусочком, чтобы принести ей удовлетворение.

Но им не было нужно поедать ящериц. Они играли. Даже сейчас можно было забавляться. Но в тишине Новой Пангеи их возгласы и вопли отражались эхом от голых скал, и насколько было видно, они были единственными крупными движущимися существами в округе.

Закат настал быстро.

Воздух очистился дождями от пыли. Когда солнце коснулось горизонта, тьма легла полосами на ровную землю, на низкие горные хребты, дюны и камни, отбрасывающие тени длиной десятки метров. Свет в небе тускнел, превращаясь из синего в фиолетовый, и быстро переходя в черноту в зените. Это было похоже на закат на лишённой воздуха Луне.

Последняя и Кактус прижались друг к другу, а ребёнок сидел между их телами. Все ночи своей жизни Последняя проводила в окутывающих её растительных объятиях Древа. Теперь тени напоминали пальцы хищника, тянущиеся к ним.

Но, когда температура упала, начала действовать адаптация Последней к пустыне.

Её кожа действительно казалась тёплой при прикосновении. В течение дня её тело запасало тепло в слоях жира и тканей. В более холодном ночном воздухе её тело могло выделить много тепла обратно в окружающую среду. Если бы она не могла выполнить этот трюк с охлаждением, она была бы вынуждена терять тепло, потея — и на это тратилась бы вода, которую она не могла позволить себе расходовать впустую. И Кактус, и Последняя дышали глубоко и медленно. Таким образом из каждого вдоха извлекалось максимальное количество кислорода и терялось минимальное количество воды. В то же самое время тело Последней производило воду из углеводов пищи, которую она съела. Она закончила бы ночь с большим количеством воды, запасённой в её теле, чем у неё было вначале.

Но всё равно, при всех этих замечательных физиологических хитростях, они обе могли главным образом сидеть и пережидать ночь, медленно дыша и впав в нечто вроде унылого полусна, когда их тела функционировали в замедленном режиме.

А в это время над ними раскрылись изумительной красоты небеса.

Глазам Последней открылся грандиозный вид на Галактику. Огромные спиральные рукава были коридорами света, которые протянулись по всему небу, усеянные сапфирово-голубыми точками молодых звёзд и рубиново-красными туманностями. В центре диска было ядро Галактики, шар из жёлто-оранжевых звёзд, словно желток в яичнице: свету потребовалось двадцать пять тысяч лет на путешествие к Земле из этого набитого звёздами ядра.

В человеческие времена Солнце находилось в толще огромного плоского диска, поэтому вид на Галактику открывался с края, и её великолепие затмевали плотные облака пыли, которые усеивали диск. Но теперь Солнце, медленно следуя по своей орбите вокруг ядра, выплыло из плоскости Галактики. Если сравнивать со случайно разбросанными несколькими тысячами огней, которые отмечали собой небо над человеком, то это больше напоминало мимолётный взгляд на огни невидимого города.

Последняя съёжилась.

В небо поднялся костяной крюк. Конечно же, это была Луна — старая Луна, сегодня вечером в виде узкого полумесяца. То же самое терпеливое лицо, глядевшее на Землю задолго до рождения человека, было почти неизменным на протяжении полумиллиарда лет. Но всё же этот тонкий полумесяц Луны сиял над новым суперконтинентом гораздо ярче, чем над менее суровыми землями в прошлом. Всё потому, что Луна светила отражённым солнечным светом — а солнце светило ещё ярче.