Эволюция (ЛП)

Если бы Последняя знала, куда смотреть, то она смогла бы различить тусклое пятно в небе в стороне от диска Галактики, легко различимое в самые ясные ночи. Это отдалённое пятно было огромной галактикой, известной как Туманность Андромеды — вдвое крупнее своей соседки. Всё ещё целый миллион световых лет отделял её от Галактики, в которой была Земля — но в человеческие времена она была вдвое дальше, чем сейчас, хотя даже тогда была заметна невооружённым глазом.

Туманность Андромеды и Галактика стремились к столкновению, хотя до него оставалось ещё полмиллиарда лет. Две больших звёздных системы прошли бы друг сквозь друга, словно смешивающиеся облака, но непосредственные столкновения звёзд были бы редкостью. Однако последовала бы резкая вспышка рождений звёзд, взрыв энергии, который зальёт диски обеих галактик жёсткой радиацией. Это было бы замечательное, но смертельное световое шоу.

Но к тому времени на самой Земле уже мало что выжило бы, чтобы беспокоиться о катастрофе. Потому что усиление светимости Солнца стало последней критической ситуацией, в которую попала жизнь.

Утро пришло со своей обычной абсолютной внезапностью. Удирающие ящерицы и насекомые скрылись в укромных уголках и трещинах, где они пересидят день в ожидании более богатых возможностей вечером.

Ребёнок заскулил. Её шерсть свалялась в комки, а складка, в которой должен был находиться чревный корень, выглядела воспалённой. Она продолжала жаловаться, её маленькая выпуклая голова вертелась туда-сюда, пока Последняя не прожевала ещё немного печёночного мха и не выплюнула его ей в рот. Кактус тоже ворчала, выбирая грязь и частицы высохших фекалий из своей шерсти.

Этим утром мысль о том, чтобы остаться здесь, посреди неизвестности, вдали от дома, не выглядела такой уж хорошей. Но, пока у неё на руках был ребёнок, Последняя знала, что ей следовало держаться подальше от Древа — держаться подальше, или потерять своего ребёнка. Она зацепилась за этот непреложный факт.

Последняя и Кактус побрели, выбирая путь на местности наугад, но в целом удаляясь от карьера. Так же, как и вчера, они ели, где придётся — однако же, им совсем не удалось отыскать воды — и они избегали крысо-ртов и других опасностей.

И вот, где-то уже после полудня, когда солнце начало медленно сползать вниз по небу, Последняя внезапно столкнулась со сферой ещё раз.

Она и забыла, что та существовала. Ей и в голову не приходило задаться вопросом о том, как бы такой огромный объект смог добраться сюда оттуда, из карьера.

Едва поняв, что сферу нельзя есть, Кактус потеряла к ней всякий интерес. Она прошла мимо, ворча себе под нос и выбирая частицы тёмно-красной пыли из своей шерсти.

Со спящим у неё на руках ребёнком Последняя приблизилась к фиолетово-чёрной массе сферы. Она обнюхала её, но на сей раз попробовала на вкус. И вновь её слегка взволновал тот не поддающийся пониманию резкий электрический запах. Она промедлила, чем-то неясно привлечённая. Но сфера ничем не могла её порадовать.

Вдруг Кактус внезапно завыла и заметалась по земле. Последняя развернулась, пригнувшись. Левую ногу Кактуса что-то держало, из её ступни струёй била кровь, и Последняя слышала хруст кости, как будто конечность бедной Кактуса попала в какой-то огромный рот.

Но никакого рта не было видно.

Кактуса не держали ничьи зубы и когти. Но на её груди и туловище словно ниоткуда появились шрамы, из которых капала ужасно яркая кровь. Тем не менее, она боролась. Она махала кулаками, пинала, даже пробовала кусаться, пока кричала. Она наносила удары — Последняя могла расслышать глухой стук по избиваемой плоти, и в воздухе над Кактусом появлялись специфические обесцвеченные участки, сиреневые и голубые. И сама её кровь начинала тёмно-красными брызгами обозначать очертания её противника. Последняя сумела различить длинное цилиндрическое туловище, короткие лапы и широкий хватательный рот.

Но Кактус проигрывала борьбу. Её ноги и верхняя часть тела оказались накрыты поблёскивающей массой. Она повернулась к Последней и протянула руку.

В Последней боролись инстинкты. Возможно, всё могло бы быть совсем по-другому, если бы она могла представить себе, что чувствовала Кактус, тот смертельный страх, который переполнял её. Но Последняя этого не умела; сочувствие было одной из великих утрат человечества наряду с множеством других вещей.

Она колебалась слишком долго.

Эта огромная, едва различимая масса поднялась и рухнула прямо на Кактус. Изо рта беспомощного послечеловека хлынул поток более густой крови.

Шок Последней прошёл. С визгом ужаса она развернулась и побежала, прижимая к своей груди визжащего ребёнка, и её ноги и свободная рука стучали по пыльной земле. Она продолжала движение, пока не добралась до разрушенного эрозией хребта тёмно-красного камня.