Эволюция: Неопровержимые доказательства

В основном теория разумного творения антинаучна, поскольку главным образом состоит из ничем не подкрепленных и недоказанных утверждений. Например, как нам определить, были ли мутации простой случайностью при репликации ДНК или же возникли по воле некоего высшего творца? Но мы все-таки можем задаться вопросом, есть ли адаптации, которые не могли быть вызваны естественным отбором и потому заставляют нас предположить, что существовал еще какой-то механизм. Сторонники теории разумного творения заявляли о нескольких таких адаптациях, в частности о бактериальном жгутике (маленьком, похожем на волосок аппарате со сложным молекулярным двигателем, с помощью которого некоторые бактерии движутся) и о механизме свертывания крови. Да, в самом деле, это сложные черты: например, бактериальный жгутик состоит из десятка отдельных белков, и все они должны работать согласованно, чтобы «двигатель» функционировал.

Сторонники разумного творения утверждают, что такие структуры, состоящие из множества частей, которые должны согласованно работать, чтобы структура функционировала, якобы опровергают дарвиновское объяснение. Поэтому они, по умолчанию, просто неизбежно представляют собой творение сверхъестественной силы. Этот аргумент обычно называют Богом пробелов, и он идет в ход благодаря невежеству. На деле он показывает вот что: если мы не полностью понимаем, как естественный отбор создает тот или иной признак, недостаток понимания сам по себе служит доказательством сверхъестественного творения.

Думаю, вы уже увидели, почему этот аргумент совершенно несостоятелен. Мы никогда не сможем целиком реконструировать процесс естественного отбора и то, как он создал все: эволюция произошла задолго до нашего появления на свет, и кое-что навсегда останется непостижимым. Но эволюционная биология подобна любой другой науке: в ней есть свои тайны, многие из них удается раскрыть, одну за другой. Например, мы уже знаем, откуда появились птицы: никто не создавал их с нуля (как любили утверждать креационисты), они постепенно произошли от динозавров. И каждый раз как оказывается разгадана очередная загадка, теория разумного творения вынуждена отступить. Поскольку сама теория разумного творения неспособна выдвинуть научные и доступные для проверки аргументы, а предъявляет лишь поверхностную критику в адрес дарвинизма, то с каждым новым шагом к пониманию эволюции достоверность этой теории слабеет. К тому же с помощью объяснения возникновения сложных структур, которое предлагает теория разумного творения – прихоти сверхъестественного творца, – можно истолковать вообще любое мыслимое наблюдение в природе. Может, даже то, что жизнь выглядит как следствие эволюции, тоже объясняется прихотью творца (судя по всему, многие креационисты верят в это, хотя мало кто из них отваживается это признать). Но если вы не в состоянии найти наблюдение, которое бы опровергало теорию, то эта теория просто антинаучна.

Однако как же нам опровергнуть утверждение теоретиков разумного творения, заявляющих, что некоторые черты просто отрицают какое бы то ни было происхождение путем естественного отбора? В таких случаях эволюционные биологи не обязаны набрасывать подробный пошаговый сценарий того, как появилась сложная структура. Для этого потребовалось бы знать все о далеком прошлом, когда нас еще не было на свете, а для большинства признаков и почти для всех биохимических процессов это невозможно. Опровергая утверждение креационистов о том, что бактериальный жгутик не мог развиться эволюционным путем, биохимики Форд Дулиттл и Ольга Жаксыбаева заявили: «Эволюционистам нет нужды принимать вызов и отвечать на немыслимые требования проследить каждую деталь эволюции жгутика. Нам нужно лишь показать, что подобное развитие, включающее процессы и компоненты, напоминающие уже известные нам и подтвержденные нами, в принципе выполнимо». Под «выполнимо» подразумевалось, что у каждой новой черты неизбежно был эволюционный предшественник и что эволюция такой черты не идет вразрез с дарвинистским требованием, согласно которому каждый шаг в адаптации идет на пользу ее обладателю.