Эволюция религиозных верований. Курс лекций (1927–1928)

Между прочим, такое воззрение, что у человека вначале все безличные силы выступают в личной форме, было свойственно чрезвычайно многим ученым, еще до возникновения теории анимизма. Приведу цитату известного американского ученого Даниеля Брейтона: «Все то, что производит движение, издает звук или запах, или своей внешней формой и определенностью очертаний высказывает свое внутреннее единство, представляется уму дикаря олицетворенным и в его собственном существе. Все эти олицетворения имеют такие же свойства и ничем существенным не отличаются от него. Животное, растение, камень, ночные светила, воющий ветер, вспыхивающий огонь, отвесная гора – все это его братья в природе, проникнутые той же жизнью, как и он сам». Эндрю Ланг выражается еще определеннее: «Дикарь не проводит грани между собой и другими предметами, родственными по его понятиям человеческой природе. Таковы животные, растения и небесные тела. Он приписывает камням и скалам пол и способности деторождения, присвояет человеческие чувства солнцу и луне, звездам и ветру, также зверям, птицам и рыбам» (Миф, обряд и религия, 1, стр. 47). Эти цитаты чрезвычайно яркие и не нуждается ни в каких комментариях. Между прочим, в одной чукотской сказке в этом же самом отношении типичны следующие слова: «Маленькая серая птичка с синей грудью шаманит, сидя в углу между суком и стволом», «Ствол дерева стонет и плачет под ударами топора, как бубен под колотушкой». Все существующее живет: лампа ходит, стены дома имеют свой голос, даже ночной горшок имеет страну, шатер и жену, и детей. Шкуры, лежащие в мешках для торговли, разговаривают по ночам, и так далее. Это опять-таки цитата в высшей степени рельефная[35]. Здесь всюду нет никакого различия между представлениями о предметах неодушевленных и между зверями, людьми.