Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том первый

Политика и стратегия. Наполеон, в не меньшей степени, чем полководец, был и великий политик. Его кампании, его сражения — это апофеоз грубого насилия в стратегии и тактике, но, как только он оказывался перед задачей, которую не могло бы решить оружие, Наполеон становился тонким политиком. Уже в кампании 1796 года, когда он начал операцию ударом по стыку между сардинскими и австрийскими войсками, разделил их и вынудил Сардинию к заключению сепаратного мира, ощущалось соединение в одном лице политика и полководца. В 1797 году ни один дипломат, на месте Наполеона, не справился бы с задачей заключения мира — он нарушил все инструкции Директории, сделал все возможные уступки, чтобы склонить Австрию к миру; побежденная империя, из рук Бонапарта, стоявшего с победоносной армией в нескольких переходах от Вены, получила в подарок Венецию. Умеренность Наполеона явно отвечала стратегическому положению армии и политическому — Франции. В 1805 году Аустерлицкая победа и заключение мира с Австрией, необходимые Наполеону в виду готовящегося выступления Пруссии, были достигнуты очень тонкой политикой: Талейран получил инструкцию — предложить Австрии самые умеренные, почетные условия мира; Наполеон одновременно вносил в коалицию трещину, провоцировал русскую армию идти на развязку, которая в целях русской стратегии была вовсе не своевременна, и своей умеренностью вводил в заблуждение неприятеля о действительном состоянии своих сил. В 1807 году, несмотря на Фридландскую победу, оружием нельзя было принудить Россию к заключению мира, и Наполеон пустил в ход целый арсенал политических ухищрений, чтобы сделать из недобитого противника — Александра I — хотя бы притворного союзника. После 1809 года политические способности Наполеона ослабевают еще раньше и скорее, чем стратегические и тактические; катастрофы 1812, 1813 и 1814 гг. вызваны прежде всего ошибками в политическом, а затем уже в стратегическом расчете.

Большое политическое искусство нужно было Наполеону еще и потому, что народные массы, в течение великой идейной эпопеи на рубеже XVIII и XIX веков, начали принимать крайне активное участие в событиях. Весь XIX век, по сравнению с Наполеоновской эпохой, в отношении активности масс является реакционным периодом, и только в XX веке русско-японская и мировая войны еще сильнее захватили массы и дали им возможность еще решительнее повлиять на результаты войны.

Уже военный писатель Бюлов в 1803 году пророчествовал, что «если когда-нибудь суждено пасть императору французов, то это может только случиться вследствие окончательного разрыва между ним и республиканской партией». Это действительно имело место в 1813 и 1814 гг., когда Наполеон даже упрекал Александра I в том, что он возбуждает против него анархию и революцию.

Жомини — генерал сначала французской, затем русской службы, знаменитый военный писатель первой половины XIX века, является авторитетнейшим истолкователем опыта революционных и Наполеоновских войн и первым их историком. Его труды по военной истории, стратегии и «большой тактике» популяризуют основной принцип, формулированный им, как сосредоточение превосходных сил на решительном пункте театра войны и поля сражения в решительный момент и одновременное производство ими усилия. Труды Жомини толкнули военную мысль на признание Наполеоновской стратегии сокрушения единственно правильной и на осуждение других полководцев, поскольку они не стояли на почве сокрушения. Сам Жомини, впрочем, воздержался от такого грубого заблуждения. Труды Жомини, вплоть до начала мировой войны, составляли значительную часть стратегического багажа всех генеральных штабов.

Кампания 1796 г. в Италии. Весной 1796 г. Бонапарту было впервые вверено командование армией, состоявшей из 4 дивизий; всего 41 тыс., занимавшей узкую полосу между гребнем Приморских Альп и Средиземным морем. Левый фланг его по Альпам, вплоть до Малого С. Бернара, прикрывала французская альпийская армия Келлермана (18 тыс.). Противник располагался в горах кордоном и представлял две группы: пьемонтцы — 25 тыс. под командой Колли — базировались на Турин и протягивались левым своим крылом до истоков р. Бормиды; австрийцы — 30 тыс. под командой Волье — базировались на Ломбардию и протягивались от Бормиды до меридиана Генуи, с резервом в районе Александрии.

Бонапарт решил воспользоваться щелью, имеющейся всегда между двумя союзными армиями; так как коммуникационные линии пьемонтцев и австрийцев расходились под прямым углом, то можно было рассчитывать, что в случае отступления союзники разойдутся в разные стороны. Первый удар Бонапарт решил нанести пьемонтской армии, охватив ее через Монтеноте слева. Дивизия Серюрье должна была наблюдать пьемонтцев с фронта, а дивизии Лагарпа, Массены и Ожеро — устремиться в стык между пьемонтской и австрийской армиями.

Так как 10 апреля австрийцы перешли в частное наступление, то Бонапарту, вопреки его расчетам, пришлось в начале операции направить главные усилия против австрийцев.