Эволюционер из трущоб. Том 4

Увесистые шаги разнеслись эхом по округе и стали удаляться. Я подбежал к голове локомотива, по пути отметив, что вагоны отцеплены. Это нам на руку. Правда, это на руку лишь в случае, если сможем разобраться, как управлять этой хреновиной…

Скользнув внутрь кабины, я тут же затих, прислушался. Рядом никого. Ни единого голоса, только вопли Мимо, которому прямо сейчас Имперцы заворачивали руки за спину. А ещё мимику прострелили ногу. Видать, гоняться за курсантами Имперцам было лень. Надеюсь, эти звери нас не заметят.

— Быстрее, — шепнул я и махнул ребятам рукой.

Леший, Серёга, Остап, Макар и Артём залезли в кабину, и я задал самый важный вопрос.

— Кто-нибудь управлял поездом?

Повисла тишина, которую нарушил Макар.

— Сейчас разберёмся.

Он выглянул в окошко и с ужасом на лице подбежал к пульту локомотива, став судорожно всматриваться в многочисленные кнопки и рычаги. Я не понял, что его так напугало, привстал и тоже посмотрел в окно. Растерзанные тела работников станции лежали повсюду. Отрубленные руки, ноги и головы. Кишки растеклись по бетонному перрону, намекая на то, какая нас ждёт судьба, если Имперцы нас поймают.

Радовало только одно. Ближайший Имперец виднелся у самого выхода из депо. Он и его товарищи запихивали в машину Мимо, который нещадно тянул из меня ману. Я встал рядом с Макаром, а он по-прежнему понятия не имел, что делать.

— В-вот тут кнопка. Запуск машин. А-а-а что дальше, я вообще не в курсе, — растерянно выпалил парень.

И правда, тут сам чёрт ногу сломит. Десятки кнопок. Все они подписаны, вот только всё равно ничего не понятно. Кнопка «песок» это что? А кнопка «вода»? У локомотива есть орудия и он может использовать магию земли и воды? Я в этом очень сомневаюсь. А ещё в центре пульта был руль и какой-то рычаг.

— Они идут, — прошептал Сергей, указав в сторону возвращающихся солдат.

— Зараза, — выругался я, после чего дёрнул рычаг вправо.

Ничего не произошло, так как он был в крайнем положении. Тогда я потянул его налево — и локомотив загудел. Похоже, это то, что нужно. Так, думай Михаэль. Думай!

— Они бегут сюда! — заорал Прохоров, прилипнув к окну. — Быстрее, блин!

— Закрой пасть! — огрызнулся я и крутанул рулевое колесо по часовой стрелке до упора.

Мотор загудел ещё сильнее, я переглянулся с Макаром и тот понял меня без слов. Парень тут же нажал кнопку «Запуск машин». Локомотив застучал, затарахтел и… сдвинулся с места, быстро набирая скорость.

— Отстают! Отстают! Ура! — закричал Остап, вскинув руки вверх.

Но радость была преждевременной. Из-за вагона на соседних путях выбежали два гвардейца. Догнать локомотив они уже не могли, да и не пытались. Направив в нашу сторону автоматы, они нажали на спусковые крючки. Плотная очередь прошила кабину, заставив нас рухнуть на пол. Сквозь стук моторов и звон пуль, насквозь прошивающих стальные пластины, я услышал вопль, наполненный ужасом и болью.

Кричал Остап. Он лежал, привалившись к стене, а на груди алым расползались два пулевых отверстия.

Глава 10

Стены локомотива украшали дырки от пуль. В эти отверстия со свистом врывались мощные потоки ветра, заставляя нашу одежду и волосы трепетать. Впрочем, мы и сами дрожали от холода и страха. Ведь на наших глазах Остап истекал кровью.

— Сделайте что-нибудь! — истерично выкрикнул Прохоров, озираясь по сторонам.

Я подполз к Остапу и оттолкнул Прохорова, сидящего рядом с ним.

— Отойди, истеричка, — рыкнув, я разорвал рубаху Остапа и сразу же понял: если мы не остановим кровь, парню конец.

Одна пуля вошла немногим выше пупка, вторая — в правую часть грудины. И тут была хорошая новость. Обе пули прошли навылет, а значит, их не нужно доставать из раны, боясь нагноения. Плохая новость — у Остапа пробито лёгкое…

— Идиот! Ты грёбаный идиот! — заорал Прохоров, прислонился спиной к стене и зарыдал. — Нахрена ты бросился меня прикрывать, когда началась стрельба? — Слова из-за всхлипываний было трудно понять, но общая суть оставалась ясна. — Я… Я так много сделал зла и тебе и другим. Я хотел, чтобы ты сдох, когда предал меня. Зачем? Заче-е-ем?

Артёма порвало. Он завыл, как белуга, не стыдясь никого и ничего. Из его глаз ручьём катились слёзы, сквозь которые он старался разглядеть Остапа.

— Дурак, — прохрипел Остап, и из дырки в груди показалась кровавая пузырящаяся пена. Это выходил воздух из пробитого лёгкого. Остап пнул ногой ногу Прохорова и улыбнулся. — Мудак ты редкостный, конечно. Но я своего командира и таким ценил. Так что сопли вытри, не позорься.

Мы слушали его слова, не обращая внимания на звуки стрельбы, раздающиеся позади. Смотрели на Остапа и не могли поверить, что он умирает. Прямо сейчас. На наших руках. А мы — ничего. Совершенно ничего не можем сделать. Хотя, почему это ничего?

— Прохоров, сюда, живо. — Я протянул к нему руку и, ухватив за ворот, подтащил к себе. — Я хочу, чтобы ты прижег рану.

— Ч-ч-что? Как? Я… Я не могу, — испуганно выпалил он, моргая ресницами.

— Если ты не сделаешь этого, он умрёт.

— Н-н-но я… Я не знаю, как, — он растерянно посмотрел на меня и перевёл взгляд на ребят, стоящих за моей спиной.