Эволюционер из трущоб. Том 4

— Сейчас поешь и ещё лучше станет, — пообещал я и принялся варганить обед.

Столовый нож, который нашел Макар, доблестно справился с банкой тушенки и открыл крышку. Тушняк тут же полетел в кастрюлю, сверху я всё засыпал гречкой и залил это варево водой. Парни смотрели, как завороженные. Голодные глазищи, сглатывают слюну, того и гляди бросятся жрать сырую крупу.

Поставил кастрюльку прямо на горящие дрова, и началась магия. По погребу пополз невероятный аромат горячей пищи. Водичка кипит, жирок от тушенки поднимается наверх, впитывается в гречу. Просто восторг!

Каких-то двадцать минут — и кашка готова. Да, гречка слегка подгорела, ну уж извините. Это мой первый опыт готовки в этом мире, да и доминанту «кулинар» я переработал, о чём совершенно не жалею.

Еда была готова, но вот поесть мы смогли далеко не сразу. Ложек нет, вилок нет, а засовывать руки в раскалённое варево — то ещё удовольствие. Прохоров, конечно, попробовал — и за счёт огненного дара у него это вышло, но остальные выразили строгий протест и потребовали, чтобы Артём не разевал свой рот до того, как это смогут сделать и остальные.

В итоге нас спасла выдумка Макара. Парень с помощью камня и столового ножа расщепил полено на несколько тонких деревянных полосок. С натяжкой это можно было назвать ложкой. Ложкой, усыпанной занозами, но всё же. Расселись вокруг кастрюли и принялись жевать.

Наваристая сытная каша отлично насыщала, но вот специй явно не хватало. О чём поспешил сообщить Артём, а я поспешил ему сообщить направление, куда он может отправить свои претензии, да и сам может прогуляться туда же. Прохоров тут же заткнулся, состроив недовольное выражение лица, но есть продолжил.

И вот показалось дно кастрюли. Пригоревшая каша отколупывалась легко и забавно хрустела на зубах. Привкус был не очень, но есть больше нечего. Когда каша закончилась, все расселись по полкам и облокотились на стены.

— Ух! Мишка, спасибо! Накормил, так накормил, — улыбаясь, сказал Макар и похлопал себя по раздувшемуся животу.

Раздулся он не от еды, а скорее от воды, так как Макар единолично выпил залпом не меньше литра. Водохлёб.

— Кафка профто клаф, — сообщил китайский пчеловод с позывным Леший и показал мне большой палец.

— Не выделывайся. Готов спорить, что ты никогда не читал Кафку, — фыркнул Артём, заставив Лешего ломать голову, о ком он вообще говорит.

— Мишань, долго нам ещё ехать? — спросил Сергей, который смотрел налево от себя. И смотрел он в пустоту.

— Куда ехать? — напрягся я.

— Ну, ты чего? В Сочи, конечно, — улыбнулся Серёга и указал пальцем в лишь ему видимый мираж. — Вон, уже и море виднеется. Такое тёплое, ласковое, прямо как в книжке из пансионата.

— Серёжа. Не пугай меня так, — сказал я и подскочил к нему.

Жар стал ещё сильнее, парень бредил. Зараза! Да как так-то? Всё только начало налаживаться, а теперь это?

— Снимите с него куртку и уложите на полку. Обтирайте мокрой тряпкой каждые пять минут, — велел я, а после призвал из пространственного хранилища череп ящера и тряпку с кровью Остапа.

— А ты куда? — спроси Прохоров.

— Я за помощью, — ухмыльнулся я и отдал приказ Ут «Поглотить».

По телу разлилась жуткая боль. Каждое нервное окончание взрывалось, заставляя тело выгибаться дугой. Изо рта вырвался сдавленный хрип, и я потерял сознание.

* * *

Екатеринбург.

Поместье Архарова.

— Ненавижу осень, — вздохнула Маргарита Львовна и задёрнула штору.

На душе было погано, а чёртова осень лишь усиливала меланхолию. Можно было забиться в угол и выть о том, как несправедлив мир. О том, какая бестолковая дура её невестка. Но зачем? Кому от этого станет легче? Маргарита Львовна в душе была аристократкой до мозга и костей, поэтому предпочла сохранять хладнокровие.

Имперцы, ворвавшиеся в поместье, не стали стрелять. Они лишь нацепили на Маргариту Львовну дурацкий браслет из синеватого металла и заперли в комнате. Эта безвкусная безделушка блокировала ток маны. Теперь Маргарита Львовна снова стала слабой женщиной, зависящей от воли сильных мужчин. Такое забытое чувство.

Впрочем, раньше это чувство ей нравилось. Её муж Игорь был сильным, надёжным, местами слишком прямолинейным, но с ним было спокойно. Когда муж умер, его место занял сын Константин. С ним было так же спокойно, но уже тоскливо. Маргарита Львовна скучала по мужу, в чём боялась признаться даже сама себе, из-за чего тоску скрывала за язвительными высказываниями об Игоре.

А сейчас она зависела от воли Императора и это был последний человек на земле, кому бы она доверила свою жизнь. Да, пока ничего ужасного не стряслось, но всё же.

Маргарита Львовна подошла к камину, забросила пару поленьев, а после направилась к книжному шкафу. Шкаф был заполнен сотнями редких изданий, но её интересовало лишь одно. Книга с названием «Оторва». Паршивый бульварный роман, которому не место среди остальных прекрасных книг, если не знать маленький секрет этой писанины.