Эвотон: 180

Сквозь полупрозрачную боковую поверхность Мастерской, из-за стен, которые продолжали стремительно терять плотность, показались тендериец и Док. Первый неподвижно парил в воздухе на небольшом расстоянии от пола и наблюдал за присутствующими благодаря способности фиксировать совершённый выбор каждого из них. Разумеется, проверить такой вывод не представлялось возможным… Но от осознания, что тендерийцем контролируется каждая мысль, бросало в холодный пот. А многочисленные зазубренные углы его тела, которое не имело ни лица, ни глаз, лишь усиливали зловещие вибрации инопланетного существа.

Док, в рваных движениях которого сохранялся призрак неконтролируемого безумия, увлечённо взаимодействовал с виртуальной клавиатурой системы управления клаудеумскими лабораториями. Возникающие таблицы перед ним состояли лишь из пространственной ткани, концентрация которой формировала непонятные символы… «Ему удалось!.. Безумец таки выучил язык своих создателей! Вот почему у него не все дома…» – с сочувствием рассуждал Андрей. Ему красочными впечатлениями вспомнились прозрачные окна во внешний мир в момент формирования эмблемы Совета… И тот небоскрёб… «Но тогда прозрачные щели возникали за счёт концентрации того же самого пространства!.. А здесь?! А сейчас? Почему сгустки не становятся прозрачными?»

– А вот и внешняя реальность, – отозвался Майкл, голос которого стремительно искажался под натиском нового витка эмоционального всплеска. – Твои воспоминания воплощаются в жизнь… Глянь! Символы приобретают прозрачность! Гениально! А, может, из-за мыслей тендерийца… Или Дока… – на последнем слове в парне проснулись серьёзные подозрения. – Но почему… почему появились эти двое? В чём причина?

В тот же миг одессит решительно развернулся к американцу: наверное, в лабиринте непрекращающихся деумианских впечатлений голос Майкла вернул Андрея к расчётливой логике.

– Нужно кончать с ним! В сторону, Майкл! – украинец старательно выдавливал из себя немногочисленные, но надёжно спрятанные на всякий случай капли напористого давления. – Или я продырявлю и те…

Однако расстановка фигур на шахматной доске молниеносно изменилась… Лидер Поколения сохранял молчание, но его действия оглушали, словно пронзительный безудержный крик.

– Не двигайся! – взревел одессит сквозь поток изумления от собственных слов: как ни парадоксально, но, по-видимому, теперь наступил его черёд защищать ни о чём не догадывающегося абсидеума! А причиной кардинально противоположного поведения украинца послужил не доведенный до логического завершения контакт вакидзаси с глоткой Варианта. Клинка парня с шеей главы абсидеумов, жизнь которого не так давно рьяно защищалась самим же молодым землянином!..

Андрею предстоял наиболее тяжёлый выбор из когда-либо пережитых им! Или одессит предательски стреляет в землянина, или опускает оружие, позволяя убить… Третьего не дано…

– Зачем, Майкл?! – с приступом гневного возмущения спросил я, отводя плазменный шок в сторону. Но… какая разница?.. Какой бы выбор я не совершил, след крови на руках останется на всю жизнь! Я искренне ненавидел себя и презирал… И в том числе за то, что я способствую нарушению двадцать пятого правила… Майклом! И вдвойне за то, что я сохранил это же правило для тезийца, когда тот разорвал глотку Варианту, опередив отважный комок шерсти!

– Чтобы ему не досталась икона! – жестом головы Майкл небрежно отыскал тендерийца.

Лезвие пришло в движение. Первые капли голубой крови, заливая кожу, поползли по телу… Бешеные глаза абсидеума мгновенно открылись! Но не от боли, причиняемой Майклом. Нет! Тело Вархунда за доли земной секунды поднялось над платформой, а руки ужасающе вытянулись в стороны. Из-под кожи проступили массивные бугры, словно от кипения. Вариант неистово заорал, крик перешёл в хрип… Его правую ладонь оторвало! А из краёв глаз потекла кровь!

Майкл, на лице которого проступили волны адского ужаса, отскочил на два шага и застыл на месте с округлившимися безумными глазами. На лбу абсидеума объёмной выпуклостью проступила… эмблема Совета! Месть!.. Чья-то безжалостная месть!

– Убей меня и сохрани им жизнь! Давай! – с кроваво-пенистым звериным оскалом проревел Вархунд, вместе со слюной выплёскивая невыносимую боль и сладостное ожидание. – Добро, перевёрнутое на сто восемьдесят градусов, есть зло! Кричи вместе со мной! Кричи вместе со мной!.. – его очумевший от боли взгляд устремился за мою спину.

Бугры на коже лопались, выплёскивая голубые фонтаны. Всё тело вздувалось, извивалось в конвульсиях и разрывалось на куски! Я боялся… Боялся развернуться… Но понимал, что нужно!

– Зло… – прошипел Вархунд своё последнее слово.

Моё дыхание перехватило от увиденного при развороте! Я, как и Майкл, пребывающий в полнейшей нерешительности, принялся с надеждой поглядывать на тендерийца, который находился за теряющей плотность боковой поверхностью. Оставалось лишь несколько мгновений до его проникновения в Мастерскую… Спасительного проникновения в Мастерскую!