Эвотон: 180

– Да потому что мы и есть паутина! Су Ливей, мразь конченая, объединил нас сокровенной идеей, которую нельзя будить напрасно. Именно тварь лишила суливейцев души и разума! Или, может, только души… Разума уже не существовало, ей-Богу! Эвотоны – есть. Масса, которая преданно воспринимает каждый звук из его задницы в качестве священного слова, – есть! И тогда сволочь, наблюдая за Экспериментом, приняла решение возвести коррупцию в ранг национальной идеи, прикрывая шлак доктриной национальной безопасности, с помощью которой в диктатурах оправдывается всё, что душе угодно! Предварительно отшвырнув баранов за черту выживания!.. – суливеец придвинул к краю стола Магнит, с помощью которого высасывались эвотоны. – Из-за нашей обработки у детей повсеместно наблюдаются отклонения! И как тебе такая жизнь?! Жизнь барана! Впечатляет?.. Жизнь? Моя жизнь, в которой есть ежедневный норматив – десять тысяч эвотонов с участников Эксперимента, возвращающихся из Формаций. Или в противном случае хрень на запястье высосет остатки из такого дерьма, как я! – его наполненные искренним злом зрачки сфокусировались на Магните, находящемся на столе. – Нужно выполнять норматив, чтобы выжить! И чтобы выжила моя семья! Мой сын, который располагает меньшими шансами на трахнутую игру, чем его отец-баран! Но нет… Суке показалось мало! Видишь? – его исполненное безумства зрительное сверло разбивало в клочья информационную голограмму Помощника. – Если я не выжму оставшиеся пятьсот эвотонов, то вместе со мной на тот свет отправится вся семья! И единственный сын, ответственность за мучения которого лежит на моих плечах. Плечах подонка, использующего в качестве мозгов задницу, а в качестве веры – туалетную бумагу марки «Ф.Ко». Вечно гореть в аду мрази!

– Почему не боретесь за себя и будущее? Почему смиренно терпите их?..

– Это, – я заметил, как землянин сперва пожалел о том, что принялся отвечать на вопрос Ювы. Однако, переполняемый отчаянием крайней степени, всё же продолжал, – это не а…

Закручивающимся спиралью вихрем мимо моего лица пронеслась плазма и прожгла насквозь грудь землянина, который, выражая Юве глазами отчаянную мольбу, кончиками пальцев пододвинул Магнит в её направлении. Прибор свалился с края, и в помещении раздался одинокий стук, проникающий в каждого, словно молоток судьи при оглашении приговора. Затем я заметил, как патрийка, основательно пригнувшись, подбежала к суливейцу и скрылась за столом. И тогда я погрузился в трудно объяснимое состояние, не испытываемое прежде… Моё ощущение времени стремительно исчезало, а реальность – останавливалась в буквальном смысле. Но я всё ещё мыслил! Воспоминания проносились в голове со скоростью Этона. «Вечно гореть в аду мрази! Да потому что мы и есть паутина! Живу вашими нуждами, перед которыми сердце звоном бьётся. Но только вариант не допускал множественность выбора… Получается, что коррупция может применяться в качестве оружия…» Поток неумолимо замедлялся, и приходило понимание того, что, возможно, эти воспоминания – конечные в моей бессмысленно прожитой жизни… «Юва, я безгранично люблю тебя в мире границ! Патриец предал тебя и бросил! Не смей… Я же останусь до конца! Я же останусь до конца! Я же останусь до конца…»

* * *

Рысью направляясь к пытающемуся ухватиться за край стола суливейцу, периферическим зрением я выхватила любимого землянина. Я вскрикнула и не поверила! Нет! «Не может быть! Но я должна спрятаться! Должна… Должна! Кажется, происходит именно то, о чём рассказывал Вилирий перед тем, как исчезнуть здесь! Но что же это?!» Я попыталась глянуть в направлении Алона: мои глаза не видели ни его, ни область, в которой он должен находиться! «Калпа! Калпа!» Моё воображение отчётливо нарисовало действительность, которую успел выхватить мозг в последние мгновения перед тем, как я спряталась: вспомнились странные жёлтые туманности, обволакивающие израильтянина; вытянутая абсидеумская ладонь в направлении Алона; плазменный шок, который эффектно швырнул в сторону абсидеум! Абсидеум ли?.. Нет! Калпа… Точно не абсидеум! Господи, да с чем же мы имеем дело? Ядерное оружие ли мы ищем?..» Я отчётливо услышала его приближающиеся шаги. Его осторожные, медленные движения. Словно проклятые кахо подбирались к наполненной ядом и парализованной жертве. Внезапно память воскресила слова покойного суливейца! «Это, это не а…» Дрожь пронзила каждую клетку от осознания разгадки, а дыхание становилось всё более учащённым от постукивания подошвы существа! И тогда я, оскалившись от боли, захлёбываясь безвыходностью, прокричала:

– Это не абсидеум! Это не абсидеум! Да помогите же! Пожалуйста! Пожалуйста!.. – обливаясь слезами, я… молилась! Возможно, впервые в жизни просила нечто более могущественное о помощи!.. На миг я полностью растерялась из-за отсутствия образа, а глаза принялись разбегаться в стороны при попытке сформировать его. Но таки нашла! Нашла!..