Эвпатриды удачи. Трагедия античных морей.

 Еще удобнее располагалось другое владение Агамемнона, славное именем прежнего своего государя - Геракла,- Арголида с прекрасным городом Аргосом. Глубокий Арголидский залив давал возможность оборудовать неприступные порты, способные быть базами основного флота, тогда как сторожевые корабли охраняли подступы к ним, притаившись на островах (служивших, впрочем, базами и для пиратов) Арина, Эфира, Питиуса, Аристеры и десятках более мелких. Все они располагаются вдоль восточного берега залива. Западный берег залива и его продолжение - восточное побережье Лаконики - оставались его владениями чисто номинально. Об этом свидетельствуют и названия этой местности: города Тирея в глубине бухты Тиреатикус - центр Тиреатийской области, Тирос при южном входе в залив Тиро. Море богато здесь пурпуровыми раковинами, и тирийцы не могли упустить своего. Они же, по-видимому, контролировали и островки дальше к югу. И только гористая Миноя, соединяющаяся подводными и надводными скалами с Пелопоннесом, умерила аппетиты тирийцев, оставив юг Лаконики за критянами, союзниками Агамемнона.

 Того, кому удалось бы миновать остров Калаврию, поджидала недоступная Эгина, окруженная подводными камнями и торчащими из воды скалами: греки поговаривали, что их специально разбросал здесь Эак, чтобы обезопасить свой остров от пиратов. Прорвавшись мимо Калаврии, пират сам вкладывал свою голову в петлю. Действительно, если соединить линией Афины, Гермион, Навплию, Орхомен, Празию, Эгину и Эпидавр - семь портов, заключивших оборонительный союз, эта линия, как удавка, опояшет северозападную часть залива Сароникос и всю Арголиду.

 Возникновение и бурный рост флотов как в зеркале отражают кардинальное изменение содержания пиратского промысла: главной целью становится захват рабов, предпочтительно женщин и детей. Цари, предводительствующие эскадрами пиратов, похваляются своими подвигами по этой части, их воспевают поэты и прославляют дружины. Ахилл делает набег из Арголиды в Мисию и умыкает из Лирнесса «по жестоких трудах» Брисеиду, а сам этот союзный Трое город сравнивает с землей:

Я кораблями двенадцать градов разорил многолюдных;
Пеший одиннадцать взял на троянской земле многоплодной;
В каждом из них и сокровищ бесценных и славных корыстей
Много добыл,

предается сладким воспоминаниям сын Пелея. У него был в этом деле немалый опыт:

Мы на священные Фивы, на град Этионов ходили;
Град разгромили, и все, что ни взяли, представили стану;
Все меж собою, как должно, ахеян сыны разделили...

 Тлиполем похваляется тем, что его отец Геракл уже однажды разрушил Илион, когда вздумал поживиться прославленными малоазийскими конями. Агамемнон раздаривает направо и налево прекрасных пленниц, в том числе «лесбосских, коих тогда, как разрушил он (Ахилл) Лесбос цветущий, сам я избрал». Из Эпира была похищена рабыня феакийской царевны Навсикаи Эвримедуса. Одиссей забывает о своем бедственном положении и, как только буря прибивает его корабль к фракийскому побережью, немедленно приступает к грабежу ближайшего города, закончившемуся, впрочем, плачевно для царя Итаки.

 Пират по призванию, Одиссей ничуть не стесняется этого ремесла. Напротив, при всяком удобном случае он не упускает возможности прихвастнуть им как величайшей из своих заслуг:

Прежде чем в Трою пошло броненосное племя ахеян,
Девять я раз в корабле быстроходном с отважной дружиной
Против людей иноземных ходил - и была нам удача;
Лучшее брал я себе из добыч, и по жребию также
Много на часть мне досталось; свое увеличив богатство,
Стал я могуч и почтен...