Эвпатриды удачи. Трагедия античных морей.

 Так поступали все, и афиняне не были исключением: их верфи постоянно охраняли пятьсот стражников, а причалы с кораблями прикрывались от солнца, дождя и нескромных взоров навесами. Зимой корабли хранились в закрытых ангарах, представлявших собой крытое двускатной крышей помещение с ровно повышающимся каналом. Крыша покоилась на двух параллельных рядах колонн. Корабли входили в канал, под их киль подкладывались пропитанные маслом катки, свободно закрепленные поперек канала, а борта опирались на базы колонн. Затем корабль подтягивали на катках (вероятно, связанных с талями) к тому месту, где дно канала выходило к поверхности воды, и вытаскивали на сушу. Разница между начальным и конечным уровнями дна канала доходила до четырех метров. Такой док обнаружен во время раскопок в акарнанском порту Эниадах, его размеры 9 X 2,3 метра. Доступ в эти помещения имел ограниченный круг лиц. Вероятно, запрет на разглашение тайны существовал и для писателей, и историков, потому что ни один из них не дает сколько-нибудь детального описания конструкций, предоставляя богатую пищу для воображения исследователям грядущих поколений.

 Результат дальновидной политики Фемистокла не замедлил сказаться. По свидетельству Геродота, возможно преувеличенному, флоту персов, насчитывавшему тысячу двести семь триер и до трех тысяч «30-весельных, 50-весельных кораблей, легких судов и длинных грузовых судов для перевозки лошадей», противостояли двести семьдесят одна триера и девять пентеконтер Афин и их союзников. Победили греки - благодаря своей хорошей выучке и таланту флотоводца. Персы получили наглядный урок морской стратегии: множество их кораблей погибло во время бури по неопытности кормчих, а в сражении при Саламине в 449 году до н. э. большую панику создали финикияне - отличные моряки, чьим ремеслом, однако, была торговля, но не военное дело. Так Афины стали первостепенной морской державой.

 Они перестали ею быть в 414 году до н. э., когда потеряли под Сиракузами двести пятнадцать своих триер. Лишенные военной поддержки афинские торговые суда оказались прикованными к своим гаваням: на западе их перехватывали коринфские триеры (Коринф имел их девяносто в метрополии и тридцать восемь - в колониях, это были корабли экстра-класса), на востоке - спартанские. От Афин отпали Эвбея и Фасос, спартанцы заняли черноморские проливы и укрепились в Византии и Калхедоне. Однако требование Спарты официально отказаться от власти над морем афиняне отклонили. Они еще на что-то надеялись...

 Надежды их рухнули окончательно в 405 году до н. э., когда у Геллеспонта спаслись бегством лишь девять афинских триер из ста восьмидесяти. Это даже нельзя назвать битвой, при упоминании об этой трагикомедии сквозь слезы проскальзывает смех. Спартанцы воспользовались общей для всех традицией вытаскивать корабли на берег, дождались удобного момента, когда афиняне ушли в ближайшие селения за продовольствием (об этом дали знать разведчики, просигналив повернутыми к солнцу щитами), и захватили афинский флот, не потеряв ни единого человека. Девятью уцелевшими афинскими триерами командовал талантливый флотоводец Конон, своим спасением он был обязан выучке команд и дисциплине. В этой «битве» с обеих сторон участвовали пираты, и, возможно, их беспечности афиняне обязаны своим позором не меньше, чем спартанцы - своим триумфом. Весть об этой «выдающейся победе» принес в Спарту милетский пират Теопомп. Афинский флотоводец Филокл и четыре тысячи пленников были казнены, и трупы их были оставлены без погребения в знак величайшего презрения. Отныне афинянам разрешалось иметь только двенадцать кораблей для береговой обороны.

 В 394 году до н. э. афиняне все же отомстили спартанцам, хотя и чужими руками: персидский флот разбил у Книда спартанскую эскадру; персами командовал афинский стратег Конон.

 После окончания войн разбой вспыхивает с новой силой: на большие дороги моря выходят не только оказавшиеся не у дел пираты, но и оставшиеся без работы моряки государственных флотов. Все они словно стремятся наверстать упущенное. Ученик Сократа Алкивиад, по свидетельству судебного оратора Лисия, «проиграл в кости все, что у него было, и, избрав себе опорным пунктом Белый берег, топил в море своих друзей (сограждан)». Грабежом занимались в Херсонесе Фракийском афиняне, посланные туда во главе с Диопифом для наведения порядка. Этим же промыслом злоупотреблял по соседству спартанский эфор Анталкид. «То корабли наши в Понте погибли, то они захвачены спартанцами при выходе из Геллеспонта, то гавани находятся в блокаде... » - жалуется Лисий. Военные конвои, снаряжаемые на деньги торгово-морских воротил, отчаянно боровшихся за свои прибыли, мало помогали купцам: слишком многочисленны были пиратские флотилии. Кроме того, во всех государствах процветал закон, разрешающий налагать арест на груз или корабль купца, с чьим государством нельзя было договориться иным путем. Покидая гостеприимную гавань на пути в Понт, на обратном пути купец рисковал лишиться всего в этой же гавани.