Евразийская империя. История Российского государства. Эпоха цариц

Молодые офицеры тоже торопили события. Петр неосторожно себя вел не только с женой, но и с гвардией, которой совершенно справедливо не доверял, называл ее «янычарством» и вслух сетовал, что она держит правительство в заложниках. Поговаривали, что император собирается вовсе отменить эти привилегированные части. Гвардейская среда была сильно раздражена – не в последнюю очередь еще и тем, что государь отдавал явное предпочтение чужакам, голштинским выходцам. Если уж Петр хотел провести реформирование гвардии, надо было делать это быстро и твердо, а так получилась лишь игра со спичками.

Огонь вспыхнул неожиданно, в незапланированный момент. Столь широкий заговор, в котором участвовало множество не привычных к конспирации молодых людей, рано или поздно должен был по какой-нибудь случайности обнаружиться даже и без тайной полиции. Это и произошло 27 июня (8 июля), когда капитан Пассек, руководитель одного из четырех «отделов», вдруг был арестован. О заговоре начальство пока не знало, но кто-то сболтнул лишнее, и возникли подозрения.

Остальные офицеры пришли в страшное возбуждение, и Орловы взялись за дело, не спрашивая Екатерину – по сути дела поставили ее перед фактом.

События завертелись с невероятной скоростью.

В это время супруги жили порознь: Петр – в любимом загородном дворце Ораниенбаум, с фавориткой и своими любимыми голштинцами, Екатерина – в Петергофе. Туда рано утром следующего дня примчался Алексей Орлов, сержант-семеновец, и разбудил императрицу, сказав, что Пассек арестован и что «всё готово», надо ехать. Следует отдать Екатерине должное – в этот роковой миг она не отступилась, да и поздно было отступаться.

«Всё готово» означало лишь, что в Петербурге, в одной из гвардейских казарм, собралось два десятка заговорщиков. Они сначала подняли Измайловский полк, ничего толком солдатам не объяснив, а лишь заставив их кричать «Да здравствует императрица!». Отправились в следующий полк, Преображенский, где возникла было заминка – нашлись офицеры, не желавшие участвовать в бунте, но они оказались в меньшинстве, общее недовольство Петром возобладало.

Дальше пошло легче. Восстание росло, как снежный ком. Гвардейские части присоединялись к нему одна за другой, и к полудню Екатерина стала хозяйкой положения в столице. Она устроила нечто вроде сбора близ Казанского собора, куда явились уже и некоторые вельможи – в том числе гетман Разумовский и Никита Панин. Наскоро призванное духовенство отслужило молебен, Екатерину тут же провозгласили самодержавной императрицей. Сразу после этого в Зимний дворец истребовали всех наличных сенаторов и членов Синода, стали приводить их к присяге.

И всё же до победы пока было далеко. Поднялся лишь Петербург, а вооруженные силы заговорщиков ограничивались четырьмя гвардейскими полками. Законный император находился в безопасности, в окружении верной ему голштинской охраны, вся огромная империя и вся армия по-прежнему повиновались его воле. Прояви Петр твердость, и большинство сторонников Екатерины немедленно ее покинули бы.

Однако император сначала ничего не знал о происходящем, а когда узнал – растерялся. Он стал отправлять к супруге придворных с увещеваниями. Вельможи, прибыв в столицу и осмотревшись, немедленно перебегали в другой лагерь.

Тогда царь придумал отправиться в крепость Кронштадт, базу военного флота, но пока он метался и колебался, первыми туда добрались посланцы Екатерины, и Петру высадиться на острове не позволили.

Окончательно пав духом, он вернулся в Ораниенбаум. Предложил Екатерине править вместе, но вместо ответа прибыл отряд заговорщиков, и Петр без сопротивления сдался. Так же покорно он подписал отречение от престола: «…Помыслив, я сам в себе беспристрастно и непринужденно чрез сие объявляю не только всему Российскому государству, но и целому свету торжественно, что я от правительства Российском государством на весь век мой отрицаюся». С момента, когда Алексей Орлов разбудил Екатерину страшным известием, до финала прошло ровно 24 часа.

Переворот 1762 года. Неизвестный художник. XVIII в.

Отрекшегося императора поместили под караул в имении Ропша. Долго оставлять в живых такого пленника было нельзя – ведь он был законный государь и внук Петра Первого.