Евреи и христиане в православных обществах Восточной Европы

Интересно отметить на «стокгольмской» иконе изображение Моисея, где он показан вооруженным воином, скачущим перед своим войском на белом коне. Изображение Моисея в боевом облачении ясно указывает на желание иконописца показать его в первую очередь как воина-победителя и избавителя от рабства вверенного ему Богом народа. Возможно, что в образе Моисея автор «стокгольмской» иконы также хотел представить Ивана IV – пастыря и избавителя нового богоизбранного русского народа.

В наиболее завершенной форме заложенные в иконах «Страшный суд» из Стокгольма и Тутаева идеи воплотились в грандиозной иконе «Благословенно воинство небесного царя», происходящей из Успенского собора Московского Кремля. По мнению В.В. Морозова, эта икона «представляет апогей теории богоизбранности российского самодержавия во всех ее проявлениях» – теории, положенной в основу и Степенной книги[534]. Создатели этого уникального памятника стремились показать, что путь нового богохранимого народа в уготованное ему Царство Божие (небесный Иерусалим), как и древнееврейского народа в землю обетованную, лежит через подвиг самопожертвования в борьбе с его врагами. Повышенное внимание к тематике мученичества во второй половине XVI в. было вызвано военными действиями, которые непрерывно вело Русское государство. Это борьба с Казанью, Астраханью, крымским ханом, а затем затяжная Ливонская война и, наконец, война внутри страны с «изменниками» и «отступниками» в период опричнины. Все эти войны рассматривались как религиозные войны за веру. Б таких условиях самопожертвование на поле брани в борьбе с неверными (а в их число входили и мусульмане-татары, и вероотступники литовцы и поляки, а также царские изменники, которые в глазах Ивана IV представлялись отступниками от православной веры) становилось деянием, равным подвигу мученика, за которое должно последовать и соответствующее воздаяние.

Иллюстраторы Лицевого летописного свода, желая указать на избранность народа, прибегают к иллюстрации божественного участия в наиболее трагичные моменты в его истории. Сначала Бог оказывает помощь воинам Древнего Израиля, ангельское воинство (иллюстрации подвигов Иисуса Навина и Гедеона составляют большую часть хронографической части свода), а затем и русским ратникам[535]. Художники, украшавшие рукопись свода, основное внимание сосредоточили именно на воинской тематике[536]. Как и у иконописцев рассмотренных выше икон, ратный подвиг приобретает у иллюстраторов Лицевого свода особый сакральный смысл, становясь высочайшей добродетелью. Здесь с особой силой звучит идея избранности русских князей и их воинов, которые никогда не остаются без поддержки «небесного воинства»[537].

Та же тематика воинствующей церкви легла в основу и иконы «Благословенно воинство небесного царя». Б 60-е гг. XVI в. главным противником Русского государства становятся католики и протестанты. Поэтому по словам О.М. Подобедовой, «тема „Воинствующей церкви» распространяется на весь цикл исторических известий, связанных с победой на западных рубежах, а отсюда и действия Ивана IV органически явились продолжением заранее предначертанной миссии»[538].

Во фресках Золотой палаты тема богоизбранности Русского государства была одной из главных (если не самой главной) во всей системе росписи как самой палаты, так и ее сеней. Составившие иконографическую программу росписи идеологи и украсившие фресками стены и своды палаты художники стремились подчеркнуть божественное происхождение царской власти, а также постоянное участие Бога в судьбе Его народа. Используемый ими прием сопоставления истории Древнего Израиля и его царей (в росписи сеней) с событиями из русской истории (в самой Золотой палате), несомненно, должен был привить мысль о переходе статуса избранного народа от евреев к русским, а статуса боговенчанных царей от царей Древнего Израиля сначала к киевским, а затем и московским великим князьям[539].

По мнению ОМ. Подобедовой, росписи Золотой палаты «читаются как некое напоминание об избранности и божественном предначертании пути народа, как аналогия судьбам народа, которым управлял Иван IV»[540]. Образ Исхода был выбран художниками для иллюстрации идеи богоизбранности народа, а богоизбранность царской власти раскрывалась через образы ветхозаветных царей и батальные сцены[541].

Фрески Архангельского собора Московского Кремля созвучны идеям, воплотившимся в росписях Золотой палаты: русские князья – ставленники Божий и вожди нового избранного народа, «нового Израиля»[542]. Мастера, украсившие собор, стремились прославить родословие русских князей как продолжение родословия библейского[543], что, как было показано выше, находит свое отражение и в литературных произведениях. «Основным содержанием росписи, – замечает Т.Е. Самойлова, – становится идея спасительной миссии христианского государства с его царем и со всем родословием последнего»[544].