Евреи, конфуцианцы и протестанты. Культурный капитал и конец мультикультурализма

Алисия Хаммонд, ямайская студентка Флетчеровской школы, написала незаурядную курсовую работу[75] для моего исследовательского проекта «Культура имеет значение», посвященную гомофобии — автор предпочитает термин «гетеросексизм», — в ее родной стране. Она приводит убедительные аргументы в пользу содействия распространению терпимости к сексуальным предпочтениям.

25. Рождаемость. Дети в крестьянских обществах — это одновременно и рабочая сила, и социальное обеспечение на старости лет; эти два практических соображения в сочетании с библейским предписанием «плодиться и размножаться», не говоря уж об универсальном сексуальном влечении, обычно обеспечивали высокий уровень рождаемости в бедных странах.

Но большие бедные семьи — это рецепт консервации бедности и социальных патологий, включая высокий уровень преступности, обычный для Латинской Америки и Африки. Тощего семейного бюджета хватает лишь на то, чтобы как-то прокормить детей, а ведь их нужно еще одевать, поить чистой водой и учить. Измученные родители, зачастую одинокие матери, просто не имеют времени для надлежащего ухода и воспитания.

Сегодня во многих частях мира рост населения сократился благодаря использованию противозачаточных средств. Но рождаемость падает и в самых процветающих странах мира, в особенности в Западной Европе и Японии. Майкл Новак в своих замечаниях к предложенной типологии указывает, что, к 2050 г. население Европы неизбежно сократится, и продолжает: «Низкая рождаемость — тоже проблема». В связи с этим я могу отметить, что, согласно прогнозу Бюро переписей, население США к 2050 г. увеличится до 439 млн человек, т.е. на 50% по сравнению с уровнем 2000 г., составлявшим 281 млн. Такой рост населения обеспечивается по большей части иммиграцией (в США ежегодно прибывают до одного миллиона легальных и около полумиллиона нелегальных иммигрантов) и более высоким уровнем рождаемости у значительной части иммигрантов.

В связи с последним пунктом возникают четыре фундаментальных вопроса, которые я привожу здесь без дальнейших комментариев, так как эта тема явно выходит за рамки данной книги.

1. Является ли непрерывный рост населения желательным? Существует ли верхний предел, обусловленный максимальной допустимой нагрузкой на окружающую среду?

2. Возможно ли поддерживать стабильный уровень благосостояния, не говоря уж о его увеличении, в условиях стабильной или уменьшающейся численности населения?

3. Могут ли поддерживать свое благосостояние на прежнем уровне или повышать его «стареющие» общества, в которых доля населения в возрасте 65 и более лет намного выше, а доля молодых людей намного ниже, чем сегодня?

4. Какова взаимосвязь между могуществом страны и численностью населения?

Суть типологии

В основе данной типологии лежат два фундаментальных вопроса: (1) поощряет ли культура веру в то, что люди могут влиять на свою судьбу и (2) поддерживает ли культура «золотое правило»? Если люди убеждены, что могут повлиять на свою судьбу, то они скорее всего будут сосредоточивать внимание на будущем, видеть мир как игру с положительной суммой, наделять высоким приоритетом образование, верить в трудовую этику, делать сбережения, проявлять предприимчивость и т.д. Если для них имеет значение «золотое правило», то они, по всей вероятности, будут жить в соответствии с достаточно строгим этическим кодексом, почитать житейские добродетели, подчиняться законам, идентифицировать себя с обществом в целом, формировать социальный капитал и т.д.

Универсальная культура прогресса и социальный капитал

Культуры, тяготеющие к прогрессу, включают в себя набор ценностей, в основном разделяемых самыми успешными обществами — Западом и Восточной Азией — и, я бы добавил, чрезвычайно успешными этническими и религиозными меньшинствами, такими как джайны и сикхи в Индии, баски, мормоны, а также евреи всюду, куда их забрасывает судьба. Я говорю об «универсальной культуре прогресса», которая противостоит «универсальной крестьянской культуре», описанной Джорджем Фостером и другими. Несомненно, совпадение Востока и Запада более всего заметно в области экономического и социального развития (например, в том, что касается высокого уровня доходов, образования и здравоохранения, а также сравнительно справедливого распределения доходов). Существует явное расхождение в отношении демократии: в Китае, Сингапуре и Вьетнаме упорно удерживается авторитаризм в конфуцианском стиле. Но демократическое развитие Японии, Южной Кореи и Тайваня, а также тот факт, что стабильно высокие темпы экономического роста содействуют демократизации, позволяют предположить, что в Восточной Азии вполне может быть реализован тот синтез ценностей Востока и Запада, к которому призывает Ду Вэймин. Он уже в значительной мере реализован на Западе, прежде всего в странах Скандинавии.