Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны

Мы представляли собой группу из десяти человек, вооруженную двумя винтовками, пистолетами и палками в виде винтовок. До его дома мы добрались еще до наступления вечера. Мы с Круком вошли внутрь и застали за столом старосту, его жену и еще одного крестьянина. Мы приказали им поднять руки, а чиновнику я велел выйти на улицу. Мы связали его и заставили лечь на землю. Мы потребовали, чтобы он отдал свое оружие, но он настаивал, что у него нет никакого оружия. Мы сильно избили его. После нескольких часов пыток мы застрелили его, так и не сумев заставить его сказать, где он прячет оружие. Мы были уверены, что у него много оружия, в котором мы отчаянно нуждались. Я был потрясен этой операцией возмездия, потому что впервые участвовал в убийстве человека; но я знал, что этот «человек» хладнокровно убил моих родителей, братьев и беззащитных детей. Мы забрали еврейские вещи, которые нашли в его доме, и вернулись в свой дом в лесу.

Через некоторое время мы провели еще одну операцию возмездия в селе Грива. Было принято решение ликвидировать не только коллаборациониста, но и его жену и двух детей. На рассвете несколько человек из моей группы отправились к дому, где он проживал. Мы постучали в дверь дома крестьянина. Он открыл дверь. Мы приказали ему встать на кровать, которая стояла у печки. Я приказал Исроэлю Пухтику («Залонке») выстрелить в него, но Исроэль так нервничал, что не смог выстрелить. Тогда кто-то другой вызвался и застрелил крестьянина и его жену. Двое детей, увидев это, бросились бежать. На улице мы пожалели детей, и я приказал, чтобы никто их не трогал. Сомневаюсь, что их отец, который был организатором убийц стольких евреев, повел бы себя так же.

Тем временем мы строили планы по захвату крестьянина в селе Серхов. Крестьяне этого села пользовались дурной славой. Они принимали участие в убийстве евреев из Маневичей и окрестностей. Мы знали, что у одного крестьянина было много оружия. Мы неожиданно ворвались к нему в дом с намерением застать его врасплох. Он был очень удивлен: «Как такое возможно быть? Неужели еще остались евреи? И они даже осмелились ворваться в мой дом! Еврейская наглость!» Мы попытались по-хорошему поговорить с ним и наладить с ним контакт. Нам казалось, что если мы пощадим его, то он снабдит нас оружием, которое было нам жизненно важно. Мы пытались убедить его, что не собираемся причинять ему вред, что мы просим у него только оружие, но он настаивал: «У меня нет оружия». Вдруг он вскочил и прыгнул в окно. Один из бойцов успел ранить его в ногу из пистолета, но он продолжал бежать. Люди, окружавшие дом, поймали его, связали и привели в дом. Мы начали пытать его, а он настаивал: «Вы ничего от меня не добьетесь, так что оставьте все как есть и просто пристрелите меня, ибо вы зря стараетесь…» Еврей, один из его односельчан, застрелил его.

В городе Требуховцы мы убили главного чиновника, который сотрудничал с немцами и был известен как охотник за евреями, избежавшими «акций» и скрывавшимися в деревнях.

В городе Озерцы мы ликвидировали крестьянина, который вызвался привести людей Макса, партизан, переодетых в полицейских, в еврейскую бригаду Крука, и действительно, он «очень охотно» привел их прямо к нам. Ему удалось бежать, но позже он был предан смерти в собственном доме в родном городе.

Эти операции послужили предупреждением крестьянам из окрестных деревень, чтобы они не причиняли вреда скрывающимся евреям.

В деревне Лишневка мы застрелили офицера местной полиции, которого заставили дать нам оружие. Сначала он отказывался, но потом согласился привести нас на склад, где оно было спрятано. Выйдя из дома, он начал убегать. Первая же выпущенная пуля попала в него и свалила наповал.

В селе Новая Руда мы захватили главу города и привезли его на нашу базу для допроса. После нескольких дней допроса мы убили его.

В селе Грива мы схватили восемь человек, сотрудничавших с немцами, в том числе несколько человек, служивших в полиции Камень-Каширского района. Они понесли заслуженное наказание.

Мы провели в этом районе еще несколько операций возмездия. Каждый захваченный нами за сотрудничество с немцами платил за это жизнью. Мы делали все возможное, чтобы помешать немцам свободно передвигаться по району, не давали им приобретать лошадей и скот.

Во время операций мы сжигали мосты вдоль реки Стоход. Мы сожгли конфискованные немцами сельскохозяйственные угодья (фольварки) вместе со скотом и зерном. Эти земли во время польского правления принадлежали польским землевладельцам;

после установления советской власти в 1939 году они были конфискованы и превращены в рабочие хозяйства. Немцы превратили их в важный пункт снабжения немецкой армии.

В районе города Рафаловка и других близлежащих населенных пунктов мы сожгли большие склады с зерном, которое немцы конфисковали у крестьян и готовили к отправке в Германию. Мы также сожгли водочный завод, работавший непрерывно, чтобы снабжать солдат водкой. Мы оборвали все телефонные линии в этом районе, лишив немцев средств связи. Они не смогли отремонтировать телефоны.