Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны

Вернувшись в свое село в оккупированном регионе, Крук столкнулся со многими трудностями при выполнении задания, которое ему дали русские; жители села были настроены антикоммунистически, и он очень боялся, что они выдадут его немцам. Из-за этого он не мог открыто появляться в селе и прятался у родственников. Чтобы поддерживать связь с Иосифом Цвейбелем, Крук встретился с ним и назначил время, когда Цвейбель пойдет с семьей в лес. Как и следовало ожидать, прямо перед Рош ха-Шана 1942 года немцы начали собирать всех евреев из городов и деревень, окружавших Маневичи; тогда евреям Маневичей стало ясно, что петля палача затягивается на их шее. Йосиф Цвейбель немедленно связался с Круком, и они решили, что должны пойти к молодым евреям в Лишневке и призвать их присоединиться к ним, чтобы уйти в лес и организовать партизанский отряд. В тот же вечер они прибыли в Лишневку, встретились с Шимоном Вольпером и изложили ему свой план, но он этот план отверг. В ту же ночь они пришли ко мне в мое убежище в сарае (как я уже говорил, это была моя первая встреча с Круком). Я без колебаний согласился с их замыслом и предложил сразу же отправиться со всеми семьями в лес. Мой план состоял в том, чтобы спасти как можно больше евреев из Маниевичей и окрестностей.

Поначалу поведение Крука было приличным и разумным. Причина этого была очевидна: все его офицеры были евреями. Украинская молодежь не только не любила его, но и представляла угрозу. В связи с этим, а также для того, чтобы все прошло хорошо, он предложил мне стать командиром группы. Я отказался, потому что считал, что он лучше меня подходит для этой должности. У него была военная подготовка, полученная во время партизанской войны в лесу, он знал местные лесные тропы и окрестные деревни, и он был украинцем. Я согласился быть его вторым командиром.

Со временем его дружеское поведение изменилось, и он начал проявлять некоторую неприязнь по отношению к еврейским бойцам, хотя он прекрасно понимал, что без них недолго будет командиром. После нескольких месяцев пребывания в лесу его личное поведение сильно изменилось; он выбрал для себя одну из наших женщин-бойцов в качестве «домашнего секретаря», несмотря на то что был женат и являлся отцом.

Большую часть времени он находился на базе в лесу, благодаря тому что я взял на себя заботу о нуждах двух подразделений: боевого и состоящего из стариков и женщин.

Позже мы встретили бродящего по лесу человека, который прятался от немцев. Во время правления русских он был активным коммунистом в селе Обзыр. Мы решили взять его в свой отряд. Через несколько недель Крук решил сделать его своим вторым командиром, а меня назначил старшим сержантом подразделения. Прошло несколько месяцев. Крук снова оказал честь своему другу, крестьянину из его родного города, и назначил его вместо меня старшим сержантом дивизии, а меня сделал командиром боевой дивизии. Позже, когда боевую дивизию разделили на части и я стал ее командиром, к нашей роте добавились русские солдаты, бежавшие из заключения, и наш отряд приобрел другой характер. Но в нем было несколько евреев, и Крук, несмотря на то что время от времени проявлял нетерпение по отношению к ним, убедился, что евреи – это сила, с которой нужно считаться. Его поведение значительно изменилось с тех времен, когда он только начинал все организовывать.

Он начал вести в лесу вольготную жизнь, жизнь всемогущего правителя. Из Лишневки для него привезли разобранный дом и поставили в лесу. Мать его «жены» была главной кухаркой, и ей с трудом удавалось снабжать его едой по его вкусу.

Однажды его истинное лицо открылось. Он своими руками застрелил в лесу двенадцатилетнего еврейского мальчика, единственным грехом которого было то, что он попросился пойти со своими родственниками, семьей Вольперов, когда им пришлось покинуть базу, потому что немцы и украинцы окружили наш лес. Это событие глубоко потрясло нас. Крук после этого явно не чувствовал себя спокойно. Его единственным объяснением было то, что он был обязан поступить именно так ради дисциплины, что он должен был показать, что реальность в лесу сурова.

После нескольких недель, проведенных в Сырниковском лесу, мы вернулись на наши первоначальные базы. Там мы нашли труп мальчика, все еще лежавший на том же месте, где Крук его застрелил; под давлением обстоятельств он был вынужден сообщить об этом инциденте в штаб. Чтобы оправдать свой поступок, он приказал мне идти с ним и засвидетельствовать его заслуги, если командир штаба дядя Петя объявит его виновным. Но дядя Петя только сделал ему строгий выговор, и на этом дело было закрыто.

Через некоторое время произошел похожий случай: Крук застрелил молодого еврея из Камень-Каширского за то, что тот украл из кухни хлеб, чтобы отдать его в лагерь, где жили старики и женщины. За эту кражу Крук его убил. Он подошел к нему и выпустил в него пулю. Юноша умер мгновенно.