Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны

Пришло время, и Красная армия отвоевала городок. Он снова оказался в советских руках. Одним из первых в него вошел Гершель Розен, бывший печник, теперь ставший партизаном. Невозможно было узнать улицы и переулки. Все было разрушено. Здесь стоял его дом, красивый и ухоженный. Теперь от него осталась лишь груда обгоревших деревьев и кирпичей.

Немцы перед уходом опустошили дом. Куча все еще тлела. Если бы не уцелевший от пламени фундамент, он бы не узнал свой дом. У него был свой метод закладки фундамента для печей. Он часто хвастался:

– Свою работу я узнаю даже с закрытыми глазами.

Увидев разрушения в своем городке, Гершель обратился к главе города и сказал:

– Отправьте меня в ряды Красной армии.

Глава ответил:

– Ты прав, Гершель, я отправлю тебя в армию. Ты снова будешь строить фабрику.

Гершель был удивлен и сказал:

– Подходящее время нашли вы для шуток…

Но глава ответил серьезно:

– Нет, мы должны восстановить фабрику немедленно. Зима близко, а каждая пара валенок стоит хорошего автомата.

И каменщик Гершель «пошел на войну», чтобы построить печи сгоревшей фабрики и обеспечить солдат Красной армии новыми валенками.

В. Сорок два

Атака была предпринята поздно ночью. Партизаны окружили деревню со всех сторон. Вскоре они разотрут немецкий батальон, как червяка. Грохот пуль был оглушительным. В темноте выстрелы вспыхивали, как молнии. Из дверей хлева навстречу партизанам вышла группа людей. Они были безоружны и приближались с поднятыми над головой руками. Один из них держал белый носовой платок. Комиссар партизан дал команду отвести их за хлев и выделить людей для охраны. На рассвете, после того как партизаны покончили с немцами, комиссар пришел в хлев. Трудно описать, что увидели его глаза при свете дня. Даже на такого человека, как он, много повидавшего на своем веку, эта сцена произвела страшное впечатление.

Один из них, плохо говоривший по-русски, пробормотал:

– Мы – евреи…

Поскольку они не говорили по-русски, их нельзя было понять. Комиссару нужен был переводчик. Он послал за жестянщиком Абрамелем, и тот заговорил с ними на идише.

– Кто вы такие? Говорите!

– Врачи, юристы, инженеры, художники, ученые, из Вены и Будапешта. Фашисты создали из нас специальную роту и отправили на Восточный фронт на принудительные работы, прокладывать дороги, корчевать лес, добывать камень, носить землю. Нас было несколько сот человек, но страшный голод и жуткий холод, нечеловеческое обращение и тяжелый, непосильный труд, болезни и эпидемии – все это тяжело сказалось на наших людях. Мы, оставшиеся в живых, все еще держимся.

Комиссар хотел знать, где они живут. Один из ученых людей из Будапешта криво улыбнулся и сказал:

– Здесь, в пустом хлеву. Немцы запретили нам носить теплые пальто и переписываться с семьями.

– Им было разрешено лишь умереть, – сказал переводчик Абрамель.

– Что они собираются делать? – спросил комиссар у Абрамеля-переводчика.

На это Абрамель ответил:

– Ну, они вышли к нам навстречу с белым флагом…

Комиссар записал их имена и забрал с собой в лес.

Так в нашей роте оказалось 42 потенциальных партизана.

Эти 42 человека с волнением наблюдали за действиями партизан. Павшего в последнем бою партизана везли хоронить. У открытой могилы все они поклялись отомстить за кровь своего товарища. Они подняли партизанский флаг и взяли на караул. Утром, во время переклички, дежурный зачитал имена новичков. Партизан Абрамель научил их, что нужно говорить, когда будут называть их имена.

– Отвечайте как все: «Здесь».

Затем было названо имя товарища, павшего в предыдущий день. Партизан, стоявший справа, ответил:

– Он погиб в бою с врагом.

Новички попросили Абрамеля объяснить, почему называлось имя павшего товарища.

– Вы ошибаетесь, – ответил он. – Такой человек никогда не умирает…

Когда новичков отправили в баню, они попросили разрешения помыться отдельно, но выполнить их просьбу было сложно. Поскольку вариантов не было, они разделись на глазах у всех партизан. Теперь те увидели на их телах раны, нанесенные немцами.

Венский врач негромко сказал:

– За малейшую провинность они били нас палками, как собак.

Что мог сказать им жестянщик Абрамель? У него не было слов.

Он мог только сжимать кулаки и зубы и выражать свою ярость, чтобы бороться. Его жена и дети лежали там, в общей яме, вместе с тысячами других убитых евреев.

Он никогда не видел людей, омывающих себя с таким экстазом. Больше года их тела не видели ни капли горячей воды. Им было запрещено мыться в немецкой бане. У них отобрали даже зубные щетки. После бани они снова стали похожи на людей.

– Вы хотите быть вместе или разделиться по отрядам? – спросил комиссар.

Партизан Абрамель ответил:

– Почему вы должны их об этом спрашивать?

* * *

Среди партизан, действовавших в брянских лесах, появилась еврейская группа, состоявшая из 42 человек. Комиссар обратился к переводчику Абрамелю:

– Они должны принять присягу; переведи им присягу на идиш.