Евреи России. Времена и события. История евреев Российской империи

В 1942 году, при наступлении на Сталинград, немцы на несколько месяцев захватили колхоз и убили евреев, которые не успели эвакуироваться. Субботникам досталось нелегкое время; было смертельно опасно называть себя приверженцем еврейской веры, и они изыскивали пути уклониться от этого. Через полвека исследователи побывали в поселке Приморском (бывшем «Сталиндорфе») и опросили субботников, которые пережили немецкую оккупацию.

«У нас немец стоял три месяца… Какие были евреи, их уничтожили. Семей пять евреев расстреляли…», «Ну и субботников тоже… тоже начали было шерстить… Кто похож на еврея, тех забрали…», «Они, может, и нас хотели всех порасстрелять…»

«С других сёл говорили (про нас): там евреи, там евреи…», «Мы объясняли, что мы русские, не православные, не крещеные, русские мы. По обличью мы русские. Видно же!..», «Брат обрезан был. И вот немцы к нему пришли, пистолет наставили. А мама ему орет: «Аля, храни письку, храни письку!» Он кулачком зажал ее, чтобы не видели, что обрезана. А то бы застрелили…»

Что же теперь?

«Все уже старые, без конца умирают… Коренных жителей тут человек 50–60 осталось, а так, в основном, дачники…», «Моя мать молилась… У них молитвенники были, а сейчас, наверно, ни у кого и нет… У меня нету, так живу, и всё…», «И на кладбище всё перемешалось… сейчас уже и кресты ставят… Всё заглохло…»

«Называют нас евреями, а тут ни одного еврея давно нет… – Где живете? – В «Сталиндорфе»… Как скажешь «Сталиндорф» – а, жиды! Сталинская деревня…», «Оправославились. Отсубботничались. Теперь только стараемся в субботу ничего не делать, поспать… Ушла вера, мы доживаем, и всё – субботников больше не станет…»

Лишь один жителей поселка сказал: «Меня можно назвать евреем. У меня не в сельском совете выписали (документ), а в синагоге. Любому в морду плюну: я еврей. По сей день показываю (документ), не стесняюсь – не в сельском совете выписали».

7

Во второй половине двадцатого века иудействующие жили небольшими компактными группами в Воронежской, Иркутской и Тамбовской областях, в Краснодарском и Ставропольском крае, в Биробиджане и на Кавказе. Они частично придерживались еврейских религиозных предписаний, отвергали церковные обряды, отмечали субботу и еврейские праздники, соблюдали законы о пище.

В сибирском поселении Зима «миньян» для молитв сохранялся у иудействующих до 1970-х годов. В конце 1990-х годов иудействующие сибирской деревни Иудино (переименованной в Бондарево) выпекали мацу к празднику Песах, не ели свинину, на дверях домов прикрепляли мезузы; на их кладбище стояли надгробные камни с изображением магендавида, на похоронах они читали «кадиш» и псалмы.

В конце двадцатого века этнографы побывали на юге Азербайджана, в селе Привольное; там жили «геры» и субботники, предков которых выслали в девятнадцатом веке в Закавказье «за измену православию». В Привольном исследователи записали песню «Герчики-еврейчики» – жители села поют ее на еврейских праздниках, по окончании уборочных работ, при вселении в новый дом. Ее текст почти полностью совпадает с традиционной песней, которую исполняют евреи в первый вечер праздника Песах: «Один – кто знает?.. Два – кто знает?.. Три – кто знает?..»

Первые куплеты песни «Герчики-еврейчики» («герчики» – это «геры»):

Ох вы, герчики, герчики-еврейчики,
Скажите, скажите, что у нас один?
– И на небе, и на земле один у нас Бог!
Ох вы, герчики, герчики-еврейчики,
Скажите, скажите, что у нас два?
– Две скрижали завета,
Один у нас Бог,
И на небе, и на земле один у нас Бог!
Ох вы, герчики, герчики-еврейчики,
Скажите, скажите, что у нас три?
– Три у нас батюшки,
Две скрижали завета,
Один у нас Бог,
И на небе, и на земле один у нас Бог!..

Общины «геров» жили в деревнях Ильинка и Высокий Таловского района Воронежской области; они соблюдали субботу и праздники, новорожденных мальчиков возили на обрезание в отдаленные города, в их семьях не было, как правило, смешанных браков. В 1963 году, во время советской антирелигиозной пропаганды, исследователи выяснили, что в Высоком из 247 мальчиков дошкольнго возраста лишь 15 были не обрезаны.

Элиэзер Кажокин‚ бывший колхозник деревни Ильинка, рассказывал: