Евреи в масонстве (опыт исторического исследования)

Ложа Терпимости основана была в Берлине около 1790 г. т. е. тогда, когда прекратилось существование азиатского ордена; весьма возможно, что между этой ложей и орденом, a также возникшей в 1787 г. в Гамбурге еврейской ложей, существовала известная связь [69]. Учредителями ложи Терпимости были братья Гиршфельд и Каттер — не знаем, христиане или евреи, — но в ней главным образом принимали участие, по-видимому, евреи, как напр., проф. Герц, Итциг, имя которого мы встретили в азиатском ордене, банкир Леви и др. Мастером стула был еврей. Осуществляя идею, выраженную в книге Боскана, учредители ложи поставили своей задачей «путем масонства приблизить евреев к христианам, сгладить вековое предубеждение, сделать евреев, так сказать, более человечными и привести их к большей степени развития» [70]. Такая цель, вполне достойная масонства, могла бы соединить в ложе людей, принадлежащих к разным общественным классам, но, к сожалению, с этой задачей случилось то же, что случилось с просветительными и ассимиляторскими стремлениями известной части современного образованного еврейства в Германии.

I.Мерз Мерздорф говорит, что основные положения ложи, изъясненные в книге «Bekenntniss der Loge der Toleranz» (Berlin. 1790 г.), заключают в себе много красивого и хорошего [71]. Мы не имели этой книги, но, по-видимому, Мерздорфу понравилась формулировка этической задачи ложи, выясняющаяся до некоторой степени из присяги, которую брат произносил, вступая в ложу; эта присяга, заимствованная из ритуала Великой ложи Немецкой Земли, придерживавшейся того взгляда, что в союз могут вступать лишь христиане, заключала в себе христианский элемент; по объяснению летописца ложи [72], брат признавал ею «истинную гностику, каковую надеялся найти в чистом первоначальном христианстве». Это толкование присяги соответствует вышеприведенному пояснению некоторых пунктов ритуала, и если бы в ложе Терпимости первоначальное христианство имело отвлеченное значение, как философское определение всечеловеческих нравственных идеалов, одинаково дорогих благородным христианвам и евреям, то здесь, как и в других ложах, масонская работа, заключавшаяся в нравственном самосовершенствовании и братском единении со всеми людьми, могла бы протекать в стороне от религиозных вопросов. Но члены ложи Терпимости менее всего были воодушевлены масонскими стремлениями, и вопреки «Книге Уставов» ложа была основана на исключительно религиозной почве; если же Мерздорф называет деятельность ложи «истинно масонской», то лишь потому, что будучи знаком с современной еврейской жизнью, он не мог понять того, что происходило в ложе. Летописец говорит, что Леви, Итциг, Герц и другие евреи были нравственные, добродетельные и просвещенные люди, которые, конечно, «не были враждебны духу христианства, a напротив, охотно признавали его»; далее, сожалея, что Великая ложа Немецкой Земли отказала Гиршфельду в конституции, он добавляет: «не знаю, что за причина была отказа, во всяком случае не дух ордена, так как братья масоны еврейского исповедания признали христианскую религию… Вероятно, не подумали, что для вступления в иоаннову ложу необходимо только признание религии Христа…, и что первые христиане в Палестине, следуя учению Христа, все еще внешне оставались евреями; они чтили Христа только в мыслях, не обнаруживая этого отделением от еврейской общины… Если Иоанн, выражаясь обычным словом, крестил без различия язычников и евреев, то не должно ли масонство также быть доступным без различия христианам и евреям. Ведь если те и другие следуют на деле религии Христа — в нашей среде не остается язычников».

Эти строки, впрочем, недостаточно еще ясно говорят о характере ложи; но из дальнейшего становится несомненным, что признание христианских принципов не ограничивалось только философским пониманием этических задач союза, оно сохраняло свое значение для брата и вне ложи, распространяясь на его исповедание; братья-евреи (и только они одни!) должны были отказаться от своей религии. Если бы все члены ложи — евреи и христиане — решились отказаться и вовне масонской жизни от церковной формы религии — христиане от церкви, евреи от синагоги — то ложа обратилась бы в сектантское сообщество; при указанном же условии ложа являлась тайным убежищем, где евреи, минуя всякие официальные формальности, без шума переходили в новую религию, не принимая, однако, всех ее догматов. И ложа смотрела на таких евреев, как на людей, сохранивших лишь внешнюю связь с еврейством.