Евреи в русской армии: 1827—1914.

Несмотря на жалобы корпусных командующих, Николай I последовательно облегчал степень наказания нижних чинов^{631}. В 1825 г. наказание плетьми было заменено шпицрутенами, в 1830-м отменены клеймения, в 1831 г. были запрещены наказания тесаками и шомполами. В 1834 г. максимальное количество шпицрутенов было понижено с 6000 до 3000^{632}. Эти перемены не означали реформы военно-судной практики в армии. Николай I планировал всего лишь согласовать эклектически составленные статьи военно-уголовного устава, собранные из различных источников (от артикулов Петра Великого до французского полевого уложения^{633}) и тем самым обновить устав, не вводя никаких принципиальных изменений^{634}. Именно с этой целью в 1846 г. была создана особая Комиссия по пересмотру военно-уголовного устава, приступившая в 1854 г. к выработке окончательного его варианта. Однако в середине 1860-х годов кардинальный пересмотр допустимых в армии наказаний, а также сокращение сроков работ в арестантских ротах и военных тюрьмах потребовали значительно более радикальной переработки всей военно-судебной системы^{635}.

В 1867 г. Александр II утвердил проект Комиссии по преобразованию военного судоустройства, созданной по инициативе Милютина (будущего военного министра). По решению Комиссии, в войсках были учреждены постоянные суды, а при судах — прокурорский надзор. Судебные приговоры были изъяты из ведения воинских начальников. Обвиняемый получал право на защитника. На судебные должности были привлечены чиновники со специальным юридическим образованием^{636}. Проведенная военно-судная реформа кардинально изменила процедуру судебной практики в армии. Посмотрим, как она отразилась на уровне преступности среди нижних чинов иудейского вероисповедания.

В 1827–1855 гг. евреев (как и большинство других рекрутов из населяющих Россию этнических групп) отдавали под суд лишь в крайних случаях, за третье или четвертое преступление. Первые два обычно наказывались безо всякого суда и без вмешательства Аудиториатского департамента, по решению местного полкового или батальонного начальства. В полковые приказы попадали, по мнению авторитетного мемуариста, сведения о третьей части взысканий и наказаний; остальные две трети наказаний производились «домашним» образом^{637}. Из опасений огласки никакой документации, отражающей такого рода наказания, не велось. Как правило, солдаты сами предпочитали «домашнюю» расправу судебному расследованию. Поэтому проследить преступность среди нижних чинов-евреев можно только в тех случаях, когда сведения о них попадали в Аудиториатский департамент.

Вплоть до конца 1850-х годов основные преступления, совершаемые воинскими чинами, составляли уклонение от службы, воровство и мошенничество, развратное поведение и пьянство. Среди нижних чинов по делам уголовного характера — среди которых преобладают преступления средней тяжести — проходили в основном русские, калмыки, татары, узбеки, киргизы и сарты (казахи)^{638}.

Сплошной просмотр описей департамента не оставляет сомнений в том, что преступлений нижних чинов из евреев за период с 1827 по 1860 г. зафиксировано чрезвычайно мало. Среди них можно выделить один-единственный характерный тип нарушений: побег и «снос казенного имущества» (все, что рекрут унес на себе из казенного обмундирования, считалось украденным). Так, 27 апреля 1839 г. рядовой 5-го батальона Новоингерманландского пехотного полка Лейзер Гершович Каганович, двадцати лет, сданный в рекруты за воровство и бродяжничество, бежал со службы, но был пойман и отправлен в Новгород. По дороге он бежал от конвойных, променял у крестьян шинель на армяк и бродяжничал полтора месяца. 27 июня он был схвачен и доставлен к приставу в Торопецком уезде. По приговору суда он был приговорен к 500 шпицрутенам (дважды), а после наказания отправлен в батальоны принца Оранского гренадерского полка^{639}. Рядовой подвижной инвалидной роты при Кишиневском госпитале Товия Вайнштейн, уроженец Подольской губернии, с пятнадцати лет на службе (призван в 1830 г.), сбежал 22 сентября 1838 г., два месяца находился в бегах и был пойман в Тирасполе. Попался Вайнштейн на краже. Совершив подкоп в доме мещанина Лейбы Измаильского, он разломал сундук и украл, по одним сведениям, 10, по другим 53 рубля. Это был уже третий побег Вайнштейна. За первый его наказали розгами (количество ударов не сообщается), за второй ему всыпали 500 розог, за третий дали дважды по 500 шпицрутенов и сослали в арестантские роты^{640}.