«Еврейская политика» Столыпина

Обнаружение 20 марта в Киеве убитым подростка А. Ющинского, ставшее отправным пунктом «дела Бейлиса», вызвало дикую антисемитскую истерию в стране. Киевское охранное отделение получило через директора Департамента полиции приказ Столыпина «собрать подробные сведения по делу об убийстве мальчика Ющинского и сообщить подробно о причинах этого убийства и о виновных в нем».[124]

Этот приказ можно расценивать двояко. Газета «Русское знамя» писала, что «убитый премьер был единственным ни за какие деньги не соглашавшимся прикрыть дело Юшинского».[125] С другой стороны, Столыпин к его чести не поддался общей истерии, не верил в ритуальное убийство и потому желал, чтобы были найдены настоящие преступники.

Упомянутый приказ, по-видимому, явился последним актом «еврейской политики» Столыпина.

Как же оценить такую его «политику»?

Столыпин был представителем своей эпохи и того строя жизни, в рамках которого он сформировался. И его попытки провести какие-то законодательные облегчения для евреев определялись не душевной склонностью, а рассудком, сознанием, что существующее положение евреев вредно для России. Однако давление на него правых кругов оказалось сильнее.

Подытоживая сказанное о различных аспектах «еврейской политики» Столыпина, можно утверждать, что она никакого улучшения жизни евреям не принесла, а в ряде моментов ужесточила антиеврейские законы.