Еврейские хроники XVII столетия. Эпоха "хмельничины".

Таким образом создается весьма сложная правовая конструкция. Все еврейское купечество воспринимается как единое юридическое целое; все они должны отвечать друг за друга, как солидарные ответчики. Так, помимо, а может быть и вопреки своему желанию, еврейские купцы трактуются как какое-то товарищество, делаются членами какой-то корпорации. Дальнейшее развитие еврейских торговых отношений с Сечью должно было бы вызвать неизбежно какое-нибудь организационное и правовое оформление этой извне установленной солидарной связи еврейского купечества в Сечи.

Как материал, свидетельствующий, что Запорожье являлось местом транзита, где осуществлялась смычка между еврейско- польским и еврейско-крымским купечеством, интересен один документ, к сожалению, написанный очень невразумительно и дошедший до нас в дефектном состоянии. Из документа видно, что между запорожским евреем Моисеем Соломоновичем и перекопским евреем Салсаем были торговые и долговые сношения[104].

До нас дошли сведения еще об одном деле, ставшем предметом судебного следствия и носившем как будто бы уголовный характер.

Арендатор села Каторницы Уманской губ. Хаим, сын Моисея, приехавший по торговым делам в Сечь, показал под присягою, что у него было украдено 217 руб.[105] Он, очевидно, требовал от коша возмещения убытков. Следствиеי однако, выяснило, что присяга была дана ложно.

Одна подробность судебного следствия заслуживает внимания. Евреи дают свои показания в присутствии свидетелей евреев, которые подписываются под показанием трафаретной фразой по украински, но еврейскими буквами «при сем был у восвидетельство подписался жид» (имя рек). Значит перед судом создаются для евреев-ответчиков некоторые гарантии.

Если прибавить еще показание казака Дрона, в котором он говорит, между прочим, о том, что вез для еврея из Умани в Сечь горелку, а в Умань из Сечи — табак[106], то этим будут исчерпаны все найденные нами в архиве Новой сечи данные об еврейской торговле.

Материалы наши, таким образом, нельзя не признать скудными, фрагментарными и достаточно случайными. Дело заключается, очевидно, не только в том, что архивной материал по своему свойству отражает только некоторые (и не самые важные) моменты интересующего нас явления; возможно, что часть материалов, относящихся к нашей теме, просто не сохранилась[107]. Поэтому опасно на основании этого материала делать какие-нибудь выводы. Попытаемся только вкратце резюмировать наши наблюдения.

В торговле с Сечью, в которую втягивается еврейское купечество пограничной Брацлавщины (главным образом Умани и Уманского уезда: Ладыжин, Кантаржин и т. д.), главное место занимает ввоз водки — предмета широчайшего потребления в Запорожье. Водка ввозится частью для оптовой продажи, частью продается в арендуемых евреями шинках[108]. Кроме водки, евреи ввозят и так называемый «лавочный товар» (мануфактура и галантерея); очевидно, также и предметы роскоши. Из Сечи евреи-купцы вывозят основные предметы запорожского экспорта: табак, шерсть и т. д. Евреи-купцы встречаются по всей территории запорожских вольностей: они сопровождают казачье войско в походе, имеют постоянные лавки в самой Сечи, Кодаке и других местах. Большинство известных нам евреев-купцов, приезжая в Сечь по торговым делам, остаются на положении приезжих «гостей», они здесь живут только временно, сколько требуют их торговые операции. Но кое-кто поселяется здесь постоянно; это в первую очередь приказчики при лавках, остающиеся в пределах Запорожья до того по крайней мере времени, пока не распродан весь товар. О купце Моисее Соломоновиче, напр., уже совсем определенно сказано: «жительствующий в пределах войска Запорожского низового». Значит, можно предположить наличие в Сечи какого-то постоянного еврейского населения; хотя у нас нет решительно никаких данных, которые бы говорили о существовании здесь чего-нибудь, напоминающего еврейскую общину или общинную ячейку. Синагоги в Сечи, как мы случайно узнаем из одного архивного документа, не было[109].

Наши материалы свидетельствуют также с достаточной убедительностью о том, что евреи в Сечи в эту пору не подвергаются какому-нибудь особому режиму и не испытывают в своей деятельности каких-либо особых затруднений. Мы вправе, таким образом, говорить об еврейском «равноправии» в Сечи, в тех, конечно, рамках, в каких было равноправно неказачье население Запорожья, не принимающее участия в его политической жизни.