Еврейские погромы и национализм (СИ)

Историк Сергей Мельгунов в связи с убийством Петлюры в 1927 г. написал очень важную статью, объясняющую: начинаются погромы там, где национализм заканчивается. Он приводит сказанное 18 ноября 1917 г. на заседании «Еврейского Национального совета» на Украине: «вообще трудно отделить еврейский погром от нееврейского». В изгнании ровно то же заметил И.М. Бикерман: «если тут погром, то – всеобщий; одних истребляли под одним видом, других – под другим». Т.е., революция – источник всех смертей, лишь часть их приходится на долю евреев.

Понимая, что способно одолеть революционное насилие, историк вызывающе ясно объявил в демократическом журнале: «в эмиграции всеми фибрами своей души я чувствую растущий во мне национализм» [С.П. Мельгунов «Антисемитизм и погромы» // «Голос минувшего на чужой стороне» Париж, 1927, №5, с.233, 235, 245].

Выводы исследования С.П. Мельгунова о национализме и еврейских погромах столь же важны, как сделанные им заключения о центральном масонском заговоре Керенского, Некрасова и Терещенко, легенде о сепаратном мире, политике адмирала Колчака и другом, самом существенном для истории революции. Чуть ли ни каждая крупная работа С.П. Мельгунова в эмиграции развенчивала распространённые фальсификации революционных времён, задуманные в определённых политических интересах и потому яро отстаиваемых соответствующими сторонами.

Из современных учёных Кр. Гилли разоблачает еврейских историков, которые лгали, будто атаман Григорьев призывал к насилию над евреями. П. Холквист пишет, что насилие не вышло из русской деревни, а внесено в неё с военных фронтов. В хвосте таких исследователей, считая ещё Клиера, плетётся О. Будницкий, с неохотой признающий в статье о происхождении погромов в Гражданскую войну: «консерватизм или даже монархизм тех или иных политических или военных лидеров совсем не обязательно должен привести к еврейским погромам» [«Большая война России» М.: НЛО, 2014, с.145, 178, 190].

Напрасно П. Холквист не рассматривает независимые от военных революционные погромы в селе как в 1902-1906, так и в 1917 г. Следовало бы обратить внимание на конспект к докладу адмирала Дубасова о подавлении бунтов, говорится, что сельские погромы направлены попутно и против евреев: «антисемитское
движение имеет в русском народе глубокие корни. В большинстве имений Суражского уезда находились евреи арендаторами, управляющими, приказчиками, мельниками и т.д., а отношение их к крестьянам
было суровое» [«Красный Архив», 1925, Т.11-12, с.183].

О. Будницкий зря рассматривает только еврейские жертвы и «образ врага», представляя евреев решительно ни в чём неповинными и только опороченными и потому громимыми. Категорически отрицая реальность выстрелов из еврейских домов по войскам, О. Будницкий не упоминает аналогичные террористические акции в 1905-6 гг., хотя следует установить как возможность повтора таких выстрелов, так и влияние памяти о таковых, имевших самую широкую географию по России и потому знаемых всеми. В той или иной форме, но связь между еврейским революционным террором и погромами времён Гражданской войны безусловно будет существовать. Историки обходят её только из-за безусловной виновности евреев, а не расстреливаемых ими войск.

Нельзя не учитывать и с беспокойством отмеченную Н.Е. Марковым волну ненависти к евреям, вызванную их предательским поведением в войну 1914 г.