Еврейский Белосток и его диаспора

Поскольку евреи Белостока по всей стране подражали начинанию своих соотечественников в Нью-Йорке, лидеры Белостокского центра приложили немалые усилия, чтобы подчеркнуть свою особую связь с Белостоком. На одном из первых заседаний правления Дэвид Зон заявил, что «первейшая цель Белостокского центра [состоит] в том, чтобы добиться успеха в организации бесперебойно функционирующего нового Белостока на берегах Америки, сохранив традиции и дух старого Белостока»[347]. Выдвижение его учреждения на передний план, в авангард экспансии Белостока, перекликается с риторикой других групп иммигрантов, таких как японцы, которые, как отмечает историк Эйитиро Адзума, часто «путали эмиграцию с колониальной экспансией»[348]. Центр функционировал как «новый Белосток» благодаря сборам денег для своего тезки в Польше, проводил мероприятия в его честь и публиковал отчеты о реконструкции послевоенного города. За первые пять лет своего существования Белостокский центр организовал более ста обедов, театральных бенефисов и концертов, чтобы собрать миллионы долларов на восстановление еврейских общинных учреждений Белостока. На этих мероприятиях недавние американские гости в Белостоке и лидеры еврейской общины этого города, которых центр приглашал в Америку, подробно рассказывали о ситуации в восточноевропейском городе. Так, в 1923 году доктор Синагловский, глава Общества ремесленного труда (ОРТ), появился в Нью-Йорке на ужине, организованном комитетом помощи Белостоку. Синагловский страстно говорил о высоком уровне безработицы, недостаточной системе обучения и общем отчаянии еврейских рабочих. Зрители тогда были настолько взволнованы, что за один вечер собрали более 7000 долларов на строительство новых профессионально-технических и сельскохозяйственных школ, открытых специально для евреев[349].

Помимо укрепления контактов между Белостоком и Соединенными Штатами, Зон направил ресурсы Центра на издание Bialystoker Stimme («Голос Белостока»), ежеквартальной газеты, явно и неявно посвященной укреплению связей разбросанных еврейских эмигрантов-белостокцев. Культура печати, как указывает Бенедикт Андерсон, играет ключевую роль в создании и поддержании групповой идентичности, особенно когда группа не имеет четкой территориальной сплоченности[350]. Газеты и ежеквартальные журналы, образцом которых являлась Bialystoker Stimme, сыграли важнейшую роль в определении коллективной идентичности все более разбросанной еврейской общины белостокцев. Газета Bialystoker Stimme, впервые вышедшая из печати в 1921 году, была наполнена редакционными публикациями, в которых эмигранты обсуждали контуры своей идентичности, статьями о текущих событиях в Белостоке и репортажами белостокских эмигрантских общин со всего мира.

За первые несколько десятилетий около 4000 ежеквартальных номеров Bialystoker Stimme попали в руки десятков тысяч преданных читателей по всему миру[351]. Как вспоминала Анна Гепнер, которая жила в австралийском Мельбурне, что, как только газету доставляли в дом ее дяди, все собирались вместе, чтобы прочесть ее[352]. Иехезкель Аран также вспоминал, как регулярно встречался с друзьями в кафе в Тель-Авиве, чтобы поделиться общими бедами и «узнать все новости из Bialystoker Stimme»[353]. Учитывая широкую читательскую аудиторию газеты, Зон запрашивал статьи со всего мира для освещения жизни эмигрантов-белостокцев. Заголовками типа «Белосток в кризисе», регулярными рубриками, посвященными «Нашему единому миру», и рассказам эмигрантов, живущих в Чикаго, Берлине, Палестине и Мексике, а также тематическими статьями под названиями «Новый Белосток в Аргентине» или «Белосток в Америке и Америка в Белостоке», – газета Bialystoker Stimme призывала своих читателей рассматривать свои новые общины как продолжение прежнего дома. В редакционных статьях подчеркивалось, что все белостокские эмигранты во всем мире были вовлечены в одну и ту же задачу: расширение влияния Белостока, поскольку они пытались построить для себя жизнь в новых домах[354].

Илл. 14. Белостокский центр, около 1931 года. Хотя краеугольный камень здания был заложен в сентябре 1929 года, из-за развивающегося финансового кризиса оно было полностью завершено только двадцать два месяца спустя. С разрешения Центра по изучению еврейской диаспоры Горена-Гольденштейна, Тель-Авивский университет