Еврейское остроумие

В воскресенье еврей приходит за своими деньгами. И тут раввин вдруг заявляет, что ни о каких деньгах понятия не имеет! Еврей, ошеломленный, просит позвать свидетелей. Но когда те услышали слова раввина, они тоже стали утверждать, что этого еврея в глаза не видели…

Еврей в отчаянии. А раввин, когда свидетели ушли, вынул деньги, отдал их еврею и сказал:

— Я только хотел показать вам, в каком кахале мне приходится быть раввином.

Вариант.

Богатый еврей в синагоге вступает в разговор с приезжим бедным торговцем. Дело происходит в пятницу вечером; еврей приглашает приезжего к себе домой, провести шабес. А так как оказалось, что они хорошо понимают друг друга, оставил его у себя на всю неделю. Наконец торговец собрался уезжать — и тут хозяин предъявляет ему счет на двадцать рублей! Бедный торговец ошарашен: эта сумма куда больше, чем ему пришлось бы заплатить в гостинице! Кроме того, он ведь остался только потому, что хозяин так любезно его приглашал…

Они вдвоем направляются к раввину. Тот взвешивает: что ему этот бедный торговец, который все равно уедет из города? А другой — член общины, к тому же богатый. И он выносит решение: счет должен быть оплачен.

Приезжий платит и уходит, душа у него полна горечи. Тут новый друг догоняет его и возвращает ему деньги.

— Неужели вы думаете, что я возьму с вас плату? — объясняет он. — Я только хотел показать вам, что за человек наш раввин…

Ортодоксальный раввин служит в общине, довольно равнодушной к религии. Однажды, на еврейском благотворительном вечере, к раввину подходит еврей и спрашивает:

— Могу я пригласить вашу супругу на танец?

— Наконец-то! — радостно восклицает раввин. — Первая шайле (ритуальный вопрос)за двадцать лет!

Вариант.

Раввин расторгает договор с общиной. Весь город сбегается к нему; все спрашивают: почему он собрался уйти?

— Потому что это первый вопрос, который мне задали в этом городе, — отвечает он.

Раввин из Сорок расторг договор с общиной и уезжает из городка, где служил до сих пор. Все евреи провожают его далеко за околицу. Тут раввин оборачивается еще раз и говорит грустно:

— Что за чудесный город!

— Рабби, до сих пор вы все время ругали наш город. А теперь, когда вы уезжаете, он вдруг вам понравился?

— Ну да: теперь, когда никого из вас в нем нет!

Раввин просит повысить ему жалованье.

— Как может набожный и интеллигентный человек быть таким жадным до денег! — укоризненно говорит ему глава общины.

— А по вашему мнению, светские удовольствия существуют исключительно для идиотов-атеистов? — отвечает ему раввин.

Некий раввин одновременно занимался торговлей и постоянно разъезжал по делам. Знакомый, встретив его в поезде, спрашивает:

— Твоей общине никогда не приходила в голову мысль прогнать тебя — за то, что ты пренебрегаешь своими основными обязанностями?

— Еще как приходила! — отвечает раввин. — Они не раз пытались это сделать. Но ничего у них не получилось. Каждый раз, когда делегация являлась ко мне домой, чтобы уведомить об отставке, я был в отъезде.

Некая община хотела прогнать своего раввина. Он, однако, отказался уходить, заявив:

— Согласно духу Дин-Торы ( судебного разбирательства по законам Торы), яне имею права покидать это место. Ведь мнение большинства имеет решающее значение, а все общины мира, за исключением одной-единственной, моей, считают, что мне лучше остаться здесь.

Раввин из Слонима хотел бы стать раввином в Вильне; но виленцы и не думают звать его к себе.

Раввин рассуждает:

— Почему меня называют слонимским раввином, а не виленским? Конечно, в Вильне меня не хотят, это так — но я-то хочу в Вильну! Напротив, здесь, в Слониме, я не хочу быть так же сильно, как слонимцы не хотят, чтобы я был у них!

Отношения между раввинами ортодоксальными, соблюдающими дух и букву традиций, и раввинами-реформаторами бывают иногда очень напряженными.

Когда в Германии умер раввин-реформатор Гольдгейм, приверженцы захотели похоронить его на почетном месте, между могилами стародавних раввинов, известных своим благочестием. Приверженцы тамошнего ортодоксального раввина собрались было протестовать.

— Только не надо никаких раздоров! — унимал их раввин. — Пускай хоронят, где хотят, — лишь бы похоронили!

Раввин едет в поезде; напротив него — скототорговец.

— Я имею дело с беэймес (скотом), — вздыхает торговец, — и дела у меня, к сожалению, идут неважно.

— Я тоже имею дело с беэймес (скот в значении: тупоумное стадо, сброд), —говорит раввин, — но дела у меня, слава Богу, идут очень хорошо.

В городе проводятся ярмарки скота, и некоторые раввины ездят туда, чтобы за плату отвечать на вопросы деревенских евреев. Жил поблизости и один хасидский цадик. Ученик спросил его:

— А вы не поедете на ярмарку?

— Зачем? — ответил раввин. — Беэймес сами ко мне приходят.