Эвританские хроники

В дорогу Кирилла снабдили кошелем Давлета, оброненным абреком в процессе панического бегства, и страстным поцелуем. Последнего, к счастью, никто не видел. Натали приказала своим людям отвернуться, закрыть глаза и заткнуть уши.

— Ваше Величество, — домовой недоуменно крутил головой, — а где же Ваша свита?

— Нету! И свиты нету, и королевства…

— А где ж оно?

— Потерял… Отстань!

— Что значит отстань? — Кузя колобком катился перед Кириллом, путаясь под ногами. — Свита — ладно, но королевство! Это ж какие деньги! Надо найти!

— Неплохо было бы. Но это вряд ли.

— Найдем!

— Ты лучше пожрать чего-нибудь найди. Брюхо спине прилипло. В этой деревне есть приличный кабак?

— Не пущу!!! — Домовой перегородил дорогу, растопырив коротенькие ручки. — Героя пустил бы, короля не пущу!

— Почему?

— Тебя там прибьют, а я без королевства останусь…

— Чего-о-о?!!

— Ну неужели вы, Ваше Величество, откажете бедному домовому в должности, скажем, камердинера, если он найдет вам королевство?

— Ну, если так ставишь вопрос — не откажу.

— Тогда не пущу!

— Ты че, Кузя, опух? Король кушать хочет.

— Ваше Be…

Кирилл перешагнул через домового и, не обращая внимания на его причитания, решительно двинул вперед.

В деревню вошли уже в сумерках. Вокруг царило странное оживление. На центральной площади горели костры. На огромных вертелах жарились барашки. Тут же стояли мангалы. Шашлычный дух достиг ноздрей Кирилла, его качнуло, и рефлекс Павлова чуть не заставил героя Эвритании подавиться слюной. Прямо на земле расстилались скатерти, на которые расторопные девки, поминутно озираясь, выкладывали караваи хлеба, жбан меда, деревянные чаши с квашеной капустой…

— А горцами-то тут и не пахнет! — удивился Кирилл. — Шашлык, правда… Но народец курносый…

— С севера мы, — пояснил домовой, — переселенцы. Пока эту долину отвоевали… — Кузя горестно махнул рукой. — А теперь еще и нечисть повадилась.

— Посторонись!

Кирилл с домовым торопливо отпрыгнули в сторону. Два ражих мужика катили к гигантскому дастархану огромную бочку.

— Ты глянь, Михась, Кузя опять героя приволок! — гыгыкнул один из них.

— А те-то че? Веселее будет.

— Тихо! Твоя идет.

Мужики поставили бочку на попа и вытерли пот.

— Митенька! — растрепанная женщина бросилась на грудь своему благоверному. — Кормилец ты мой! Береги себя!

— Ну полно, Настасья, полно, — засмущался Митька, — не впервой чай… В хату иди, к детишкам, ухи им закрой, неча им, да и тебе непотребство всякое слушать. Ну а мы уж тут за вас порадеем…

На небе высыпали первые звезды. Женщина, всхлипнув, облобызала на прощание мужа и метнулась прочь.

Кирилл оглянулся. Бабы и девки торопливо хватали детей и растаскивали их по домам. Со всех сторон стучали запираемые ставни.

— Ну что, герой, пошли? — ухмыльнулся Михась. — Сегодня день особенный — праздник… — Из соседнего дома выглянула испуганная женская физиономия. — В смысле горе у нас. Сейчас нечисть поганая в гости пожалует. Не боишься?

Физиономия исчезла. Дверь захлопнулась. Загремели засовы.

— Боюсь, — кивнул Кирилл, не отрывая взгляд от дастархана, — когда пожалует-то?

— Испугался! — заржали мужики.

— Ужасно, — согласился герой, — а поторопить их нельзя?

— Это как? — удивился Митяй.

Вокруг уже собрался народ. Все с любопытством разглядывали майку Кирилла. Усы кота на его груди, казалось, шевелились в мерцающих отблесках пламени потрескивающих костров.

— А вот так! — азартно сообщил Кузя, решив поддержать марку непослушного короля. — Это настоящий герой. Он тут быстро порядок наведет.

— Ой, — испугался какой-то маленький плешивый мужичонка. — А вдруг и правда герой? Надо бы предупредить… — С этими словами он метнулся куда-то в сторону леса.

— Ну так что, зовем? — нетерпеливо спросил Кирилл, желудок которого от голода рычал, как трактор. — Давай, как на елке. Сне-гу-роч… тьфу! Нечисть! Нечисть!

— А че! Давай попробуем, — хмыкнул Митяй, — может, получится? А то жди ее до полуночи…

— Не выдержу. Душа горит. А ну, дружно! Нечисть! Нечисть!

— He-чисть! Не-чисть! — подхватили мужики. Драть деревенские глотку умели. Вопили по принципу «кто кого переорет». Где-то с соседних гор сошли лавины, но их грохот не заглушил разошедшихся мужичков. Они подняли такой гвалт и вопили так упоенно, что только через полчаса обратили внимание на мечущуюся между ними высокую фигуру в черном саване.

— Совести у вас нет! Штрейкбрехеры! — визжала она. — Хлеб отбиваете у бедной старушки! Без работы оставить хотите?

— Бабуль, — взмолился Кирилл, — какая работа в твоем-то возрасте? Иди домой, на печку, сухариков погрызи… — Герой опять чуть не подавился слюной. — А зубов нет — в молочке размочи. Мы тут серьезным делом заняты. Нечисть вызываем…

— Да кто ж так вызывает! — Из савана высунулась сухая, костлявая рука и выразительно постучала Кирилла по лбу. — Я тут с полчаса вашу капеллу переорать пытаюсь, все заклинания из-за вас перепутала.

— А ты кто?

— Баньша.

— Да ну, — не поверил Кирилл, — врешь!

— Он что, больной? — повернулась баньша к мужикам.

— Насчет этого — не знаем, — выступил вперед староста, — но есть подозрение, что герой.