Европа. Борьба за господство

Ощущение стратегической нестабильности, порожденное этим беспрецедентным усилением советского влияния во всем мире, вызвало противоречивую реакцию в Вашингтоне, столицах Западной Европы и в Конгрессе США. Будучи убежден в том, что могущество США на международной арене убывает, Генри Киссинджер – государственный секретарь – стремился восстановить доверие к США и противостоять советскому наступлению по всем направлениям, а также использовать американские региональные «рычаги», чтобы заставить Москву считаться с интересами Вашингтона в других регионах. Поэтому США уделяли все больше внимания своим союзникам на местах – Израилю, Южной Африке, которая приобрела дополнительную важность в связи с войной в Анголе, Индонезии, на чье кровавое вторжение в Восточный Тимор в 1974 году закрыли глаза, и Марокко, которому разрешили захватить Западную Сахару в 1975 году. На Ближнем Востоке Киссинджер «курсировал» между столицами в 1973–1974 годах, пытаясь договориться о разведении израильской и арабских армий. На кону во всех этих случаях стоял не столько региональный баланс сил, сколько мировое доверие к Соединенным Штатам. Киссинджера беспокоило то, что «европейцы могут спросить себя – если они не удержали [ангольскую столицу] Луанду, то как смогут защитить Европу?»[1333]

Самой большой проблемой, однако, оставалась Германия, то место, где проседал «Центральный фронт». Благодаря уходу из Индокитая, численность американских войск в стране увеличилась почти на 10 процентов за первые годы десятилетия. Но этого было далеко недостаточно, чтобы восполнить существенное советское превосходство в обычных вооружениях.[1334] Кроме того, качество переброшенных из Вьетнама частей оставляло желать лучшего. «Алкоголизм и пристрастие к наркотикам распространились чрезвычайно широко, – вспоминал генерал Эл Хейг, который принял пост верховного главнокомандующего сил НАТО в Европе в 1974 году. – Наша боеготовность была намного ниже приемлемых стандартов». Словно всего этого было мало, трансатлантические отношения находились в глубоком кризисе, отчасти из-за решимости западноевропейцев не допустить противостояния двух сверхдержав в Африке и на Ближнем Востоке, грозившего погубить таким трудом добытую «разрядку» в Европе, а отчасти из-за опасений, что США уже не сильно рвутся защищать Европу. Чтобы подчеркнуть готовность Америки любой ценой сохранить нынешнюю «линию фронта» в Центральной Европе, тысячи солдат были дополнительно развернуты под Гамбургом.

Между тем Соединенные Штаты боролись с серьезным внутренним кризисом, который в значительной степени отвлекал администрацию от международных дел. Взлом штаб-квартиры Демократической партии наконец-то проследили до Белого дома, что привело к импичменту президента Никсона и отставке последнего в августе 1974 года. Его преемник, бывший вице-президент Джеральд Форд, продолжил политику «разрядки»; Киссинджер остался в должности государственного секретаря. Тем временем законодательная ветвь власти ужесточила контроль за «машинерией» внешней политики. В ноябре 1974 года промежуточные выборы пополнили Конгресс миролюбивыми демократами, желавшими сократить вовлеченность Америки в дела за рубежом. В начале следующего года Конгресс одобрил прекращение финансовой помощи Сайгону, оставив Южный Вьетнам фактически беззащитным перед Севером.

Все перечисленное укладывалось в принципе в традиционную концепцию баланса сил, но уже рождалась новая геополитика, выходящая за пределы этой традиции. Интеллектуальной движущей силой стала революция «прав человека», которая потрясла западную политику в начале 1970-х.[1335] После деколонизации и вывода американских войск из Вьетнама жесткое подавление советским руководством внутренней оппозиции воспринималось как резкий контраст Западу. Лоббистские группы наподобие «Амнести интернэшнл» и парламентские комиссии всего западного мира отстаивали новую глобальную мораль. Советских диссидентов, таких, как писатель Александр Солженицын, прославляли и восхваляли на Западе. Эти настроения выразил сенатор-демократ Генри «Скуп» Джексон, член комитета по обороне, изрядно раздраженный «капитуляцией», как он считал, Киссинджера перед советскими требованиями в рамках процесса «разрядки». Ссылаясь на Солженицына, Джексон сообщил Конгрессу, что «единственное спасение человечества лежит в том, что каждому из нас есть дело до всего; люди на Востоке жизненно обеспокоены тем, что о них думают на Западе, а люди Запада жизненно обеспокоены тем, что происходит на Востоке».[1336] С середины 1970-х годов этот дискурс начал оказывать сильное влияние на международную систему.