Европа и душа Востока. Взгляд немца на русскую цивилизацию

Это никак не противоречит верной мысли Ильина, что «нам предстоит долгий путь очищения и покаяния, обновления и нового строительства; всенародного воспитания и культурного обновления. К этому делу мы должны приступать со скромностью и смирением, а не с настроением мессианской гордыни» (с. 404–405).

5. Осознание нами своего призвания особенно важно в нынешнее посткоммунистическое время, когда антихристианская «мировая закулиса» (выражение Ильина) и ее ставленники в России бросили все силы для превращения нас в придаток апостасийного Запада. Это осознание необходимо и для понимания политических процессов, которые Шубарт оставляет в стороне, хотя в них сегодня, как никогда ранее, отражается смысл истории.

После демократизации западных государств масоны выполнили роль «тарана старого мира», превратившись в «контору» по раздаче постов. Власть же в созданном ими атомизированном обществе принадлежит еврейским банкам, печатающим доллар, которые осуществляют ее через мировую экономическую систему, подконтрольные им государственные аппараты и СМИ, готовя свое мировое правительство в опоре на военную мощь США.

Поэтому отмечаемое Шубартом «сходство русских с американцами» было лишь внешним. Именно США выступают всемирным оплотом «прометеевской» культуры в ее воинствующем и самом примитивном виде – ибо только в таком бездуховном обществе деньги обретают высшую власть. И здесь Шубарт за влиянием схожего ландшафта недооценил действий иных мощных сил, стремящихся расчеловечить человека.

Такую модель западные идеологи стремятся навязать всему миру как «окончательную», провозглашая конец истории как «Новый мировой порядок» – очередное название земного «рая», который в работах его идеологов (напр.: Ф. Фукуяма. «Конец истории?»; Ж. Аттали. «На пороге нового тысячелетия») предстает как откровенно тоталитарное и бездуховное царство антихриста. В этой связи можно вспомнить слова Г. Бёлля из предисловия (1979) к книге Шубарта: «Тотальное государство может быть осуществлено и демократическим способом».

А глядя на Россию, Бёлль уже тогда сожалел, что коммунистический режим почти уничтожил прежнюю русскую душу: «Не произошла ли за спиной марксизма со всей его западностью нежелательная вестернизация русского человека, возможно, уже непоправимая – вопреки ценимому Шубартом чувству братства?»

Так ли это – не будем судить, помня мудрое тютчевское: «Умом Россию не понять…». Шубарт тоже верил, что «Россия – страна неограниченных духовных возможностей». Согласимся с Шубартом в этом, имея в виду, что пред лицом Бога важно не количество, а качество, – которое бывает выстрадано десятилетиями, чтобы с Божией помощью проявить себя в нужный момент, в нужном месте: «Неважно, сколько безбожников в стране; важно, сколько в ней истинных христиан. И дело не в количестве верующих, а в силе и глубине их веры… Великая, страдальческая жизнь одного такого представителя народа служит для всех оправданием смысла самых кровавых событий» (с. 172–173).

Прот. Иоанн Восторгов уже в 1918 году говорил о причинах и смысле революции: «Грех требует искупления и покаяния. А для искупления прегрешений народа и для пробуждения его к покаянию всегда требуется жертва. А в жертву всегда избирается лучшее, а не худшее. Вот где тайна мученичества…».

Эти слова можно применить и к тайне России: в каком-то смысле вся она стала в XX веке искупительной жертвой – для пробуждения к покаянию тех людей в мире, которые готовы это вместить. (Именно они примыкали на всех континентах к русской православной эмиграции.) Ибо в жертву было принесено не худшее, а лучшее, что было в мире – вдобавок тяжко оклеветанное, – и это надо осознать в первую очередь нашему народу.

К трагедии Россию привело не столько большое количество социальных язв и грехов (у других народов их было заметно больше), сколько то, против какой высокой святыни православного призвания был нами допущен грех. Подтвердилась известная истина: кому много дано, с того больше и спрашивается. Российская трагедия – плата за отход от Замысла Божия о нас как об удерживающем – и должна была проявиться в безудержном разгуле сил зла. (Так же, как у евреев отказ от Христа симметрично оборачивается служением антихристу.)

Между этими координатами – нашего великого избранничества и нашего великого греха – лежит историософское осознание нашей национальной катастрофы. Для этого она и была попущена Богом, – чтобы обратить нас к Истине этим последним способом: доказательством от обратного. А чтобы дать всем людям в мире последнюю возможность выбора между добром и злом, – России, по молитвам и вере наших святых – хочется надеяться – еще предстоит восстать для возвещения миру своего опыта.

Видимо, история будет продолжаться, пока в человечестве не исчезнут люди, способные войти в Царство Божие, которое есть цель истории. Ради этого и надо сопротивляться «Новому мировому порядку», отстаивая наш удерживающий идеал Святой Руси.