ЕВРОПА И РАСОВАЯ СОЦИАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Радикальный поворот политики режима от диктатуры коммерческого космополитизма к диктатуре коммерческого политического интереса отнюдь не меняет космополитической сущности этого интереса. Он означает лишь то, что концентрация банковско-коммерческого капитала в руках узкой группы российских капиталистов и высших должностных бюрократов сформировала у неё групповые эгоистические воззрения на мировые дела; а в обстоятельствах подступающих бюджетного и общеполитического кризиса в стране, когда встал вопрос о её дальнейшем существовании, она осознала свою ненужность на Западе и приняла решение создавать в Москве один из мировых центров гегемонистской власти со своей собственной сферой колониальных интересов.

Под данную новую политическую цель начинается кампания упорядочения исполнительной власти режима. А так как коммунистическая идеология тоже видела Россию центром космополитического миропорядка, у Верхов позволяется возможность из тактических соображений сомкнуть интересы части официозной коммунистической оппозиции, которая становится всё в большей мере коммунистической только по названию, с интересами самых консервативных сил исполнительной власти. Тем самым, власть предержащие намерены, хотя бы временно, расширить социальную базу режима, укрепить его. Что, собственно, и происходит в последние месяцы de facto и что своими социальными инстинктами уже почувствовали в регионах народные массы. Народно-патриотическая парламентская риторика коммунистов-зюгановцев обманывает всё меньшее число избирателей, обеспокоенных бесправным и угнетённым положением производительных регионов и углубляющимся распадом производства, инфраструктуры его обслуживания.

Взаимно подозрительное недоверие и одновременное смыкание рядов парламентских коммунистов и либеральных представителей руководства режима обеспечивается и пониманием, что ни те ни другие не в состоянии предложить действенные меры по восстановлению производительных сил страны, российского производства. Провал политики экономического монетаризма, которую проводило либеральное правительство, становится очевидным. Но очевидным оказывается и растерянность коммунистов, когда затрагиваются вопросы причин кризиса производства и методов действенного преодоления этого кризиса. До сих пор парламентские коммунисты объясняли кризис производства "плохими" собственниками и предлагали заменить их "хорошими", то есть своими. В этом вся суть их расхождений с господствующими кланами режима.

Однако именно проблема восстановления российского производства в укореняющихся рыночных условиях товарно-денежного обмена выходит на передний план политической борьбы, – что, собственно, и прозвучало в апрельском заявлении вице-премьера правительства Чубайса на съезде ассоциации российских коммерческих банков. Молодые "реформаторы" в правительстве просто перехватили инициативу в пропагандистской риторике по превращающемуся в главный вопросу политической жизни страны.

Последнее время заметно усиливалось давление молодого клана Чубайса на старый клан Черномырдина, опирающегося на грабительские эгоистические интересы торговцев нефтью и газом и на стоящее за ним руководство естественных монополий. Оно стало отражением беспокойства клики власти за сложившиеся банковские и коммерческие образования, которые больше не могут дольше получать прибыли и развиваться, эволюционно выживать за счёт одних только нефте- и газодолларов.

Не подконтрольный правительству капитал, который не видит больше перспектив экономического развития страны, а понимает, что вскоре распад хозяйства России примет необратимый характер, любыми путями устремляется за рубеж, на Запад, что, в свою очередь, ускоряет сползание режима к экономическому, финансовому и политическому краху. Организованный приватизацией бандитизм в верхних эшелонах власти, одиозная коррупция высокопоставленных чиновников тоже начали мешать упорядочению крупной коммерческой деятельности; они оказываются нетерпимыми для клики власти как таковой в новых обстоятельствах разрастания общегосударственного кризиса.

Поэтому для режима стало жизненно важным отлаживать механизмы управления своей диктатурой. Внешне оно начало проявляться через ужесточение цензуры СМИ, через откровенную для зарождающегося общественного мнения скупку проправительственными корпорациями более-менее независимых СМИ, – то есть через циничное снятие покровов с характера режима, обнажение его сути, как именно диктатуры крупного спекулятивно-коммерческого и банковско-ростовщического капитала, наиболее агрессивно и целостно выражающего требования коммерческого интереса в политике.

Сложилось такое положение дел, когда режим и господствующий класс вынуждены ради собственного выживания постепенно выдвигать к власти тех, кто способен выражать наилучшим образом интересы крупного коммерческого капитала, укрепляя действенность управления учреждениями исполнительной власти.