Европа нового времени (XVII—ХVIII века)

Во Франции, несмотря на цеховые стеснения, лишь отчасти ликвидированные после эдикта 1762 г. о свободе промысловой деятельности в деревнях (вместе с тем существовало немало отраслей в городах, свободных от цеховой регламентации), развитие мануфактуры шло весьма быстрыми темпами. Число лиц, занятых промышленным трудом, по некоторым, может быть преувеличенным, подсчетам достигло примерно 9 млн человек, т. е. примерно трети всего населения Франции. Крупными центрами мануфактурного производства стали Лион, Сент-Этьен, Руан, Седан, Каркассон. Мануфактура прочно утвердилась, помимо шерстяной промышленности, в льняной, хлопчатобумажной, кожевенной, железоделательной, свечной, фаянсовой и многих других отраслях производства. Мануфактурное производство достигло зрелости в национальном масштабе, развиваясь в рамках капиталистического уклада феодальной страны. Однако это был единственный пример достижения зрелости в феодальный стране, и оно не сопровождалось заметными попытками перехода к машинному производству, которое было несовместимо с сохранением старого режима.

Вместе с тем препятствия для совершенствования мануфактуры в Англии были сведены к минимуму, вполне совместимому с ее интенсивным развитием. Борьба городов, обладавших цеховым корпоративным строем, против учреждения мануфактур не могла воспрепятствовать образованию их в морских гаванях и внутри страны во всех новых пунктах, находившихся вне контроля старых городов. Правда, и эти пункты часто были во владениях крупных лендлордов, требовавших высокую ренту и вмешивавшихся во многие стороны жизни нарождавшихся промышленных центров. Все же подобные помехи были несравненно меньше, чем те рогатки, которые создавались сохранением феодально-абсолютистского порядка.

Преодоление таких преград происходило в немалой степени благодаря обратному влиянию самого развития мануфактурного производства. Особое в этом отношении положение раннебуржуазных стран было осознано современниками. Адам Смит отмечал, что после 1688 г. «в Великобритании промышленности совершенно нечего опасаться; если она и не пользуется полной свободой, то тем не менее так же или более свободна, чем в любой другой части Европы».

Однако и Англии потребовались десятилетия, чтобы создать социально-психологический климат, благоприятствовавший крупным вложениям в промышленность. Свободные капиталы имелись в наличии задолго до того, как их стали широко инвестировать в мануфактурное производство. В эпоху реставрации Стюартов за три дня удалось не только собрать по подписке, но и превысить намеченную сумму в 2 млн ф. ст. для основания Новой Ост-Индской компании. А 80 лет спустя успешно действовавшая фирма Болтона и Уайта, производившая паровые двигатели, едва не обанкротилась, так как не получила кредит всего в несколько тысяч фунтов стерлингов. На протяжении всего XVIII в. мануфактуристы не могли соперничать по размерам капитала с финансистами и купцами. Исключения — вроде семьи Кроули, которая владела железоделательными мануфактурами в Мидленде (средних графствах) и капитал которой в 1720-е годы достигал четверти миллиона фунтов стерлингов, — лишь подтверждают правила (часто условием успеха являлось то, что купец и мануфактурист были объединены в одном лице). Положение менялось постепенно. В середине XVIII в. известный литератор С. Джонсон писал: «Наше время помешалось на нововведениях». В 1754 г. в Англии было создано «Общество поощрения искусств, мануфактур и торговли». Постепенно вера в технический прогресс, столь характерная для общественной мысли эпохи Просвещения, стала немаловажным фактором, способствовавшим притоку капиталов в промышленность.