Европа нового времени (XVII—ХVIII века)

Впрочем, в XVIII в. еще ничто не обещало этих грандиозных изменений. Как это нередко бывает в истории, все началось с небольших изобретений и усовершенствований, в которых современники не могли еще увидеть будущего.

Первой ласточкой, сообщившей о начале перелома, было изобретение прядильной машины, которая вместо одной нити пряла сразу несколько[123].

Изобретатель назвал ее в честь своей дочери «Дженни». «Дженни» Харгривса представляла комбинацию самопрялки и принципиально нового органа прядильной машины — вытяжного прибора, изобретенного еще в 1735 г. Дж. Уайеттом. Заслуга Харгривса состояла в том, что, дополнив машину особым аппаратом — вытяжным прессом, он освободил руку рабочего и создал условия для одновременной работы сначала 8, затем 16, а в дальнейшем 80 и более веретен. Теперь прядильщик выполнял лишь двигательные функции, тогда как технологические осуществлялись механизмами машины. Это было в 1765 г. А спустя два года Ричард Аркрайт взял патент на другую прядильную машину, работавшую по совсем иному принципу. В ней вытягивание нити производилось системой валиков: каждая пара вращалась быстрее предыдущей. Важность этого открытия заключалась в том, что было найдено практическое решение реализации принципа непрерывности работы. К тому же Аркрайт в отличие от Харгривса уже изначально приспособил машину к эксплуатации в связке с механическим двигателем: машина получила название ватерной потому, что приводилась в движение водой наподобие мельничного колеса (по-английски вода — water).

В этих двух машинах — прялке «дженни» и ватерной машине — на первый взгляд не было ничего значительного. Однако именно они открывают новый этап в истории техники и являются отправной точкой промышленного переворота. Человек до этого придумал немало машин, облегчавших и ускорявших труд, но все они не вносили в него ничего нового. Прялка «дженни» и ватерная машина не просто помогали человеку, но были способны освободить его руки и заменить труд нескольких человек. Это было то принципиально новое, что открывало путь к небывалому повышению производительности.

За первыми машинами последовали новые. В последней четверти XVIII в. в суконной промышленности ручное кардирование шерсти было заменено машинным: система, состоявшая из трех машин — грубочесальной, кардной и ровничной, выполняла операцию качественнее и быстрее (только одна грубочесальная машина заменяла труд 20 шерсточесалыциков). Механизация подготовительных операций и прядение не могли не выдвинуть новой, более сложной задачи — создания механического ткацкого станка. Толчком к созданию машины явилось изобретение английского механика и ткача Дж. Кея. В 1733 г. он изобрел «самолетный» челнок, который при помощи шнура и блока приводился ткачом в движение. Но полностью механический ткацкий станок был создан лишь в конце XVIII в. В 1785 г. Э. Картрайт создал первую, а в 1792 г. вторую модель механического ткацкого станка: все операции — прокидка челнока, подъем ремизного аппарата, уплотняющие удары по уточной нити бердом, намотка нитей основы, шлихтование и т. д. — осуществлялись автоматически, без вмешательства оператора. Дальновидность Э. Картрайта проявилась и в том, что его детище с самого начала было приспособлено к работе с паровым двигателем. Однако технические трудности полностью тогда преодолеть не удалось — низкая производительность (ткач пробрасывал вручную самолетный челнок через зев основы до 60 раз в минуту, тогда как в механическом ткацком станке челнок совершал только 42 хода) сдерживала его массовое применение. Впрочем, техническая мысль, получив толчок, продолжала работать.

Из года в год число технических изобретений нарастало. Как в текстильном производстве машинное прядение вызвало появление машинного ткачества, так и в других отраслях машина, появившаяся в одной из операций, довольно быстро вытесняла ручного умельца из всего технологического цикла.

Новые машины требовали по-новому организовать производство. В канун промышленной революции организация производства в английской промышленности отличалась заметной пестротой. В текстильной, а также в некоторых областях обрабатывающей промышленности — производство оловянной посуды, металлообработка, оружейное дело, ювелирное производство и др. — все еще сохранялись регулируемые компании, генетически связанные со старинными цеховыми корпорациями. Они были сравнительно небольшими как по размерам, так и по экономическим возможностям. Однако уже к середине XVIII в. быстрые темпы стал набирать новый процесс — развитие предприятий, основанных на принципе свободы предпринимательства и экономической инициативы (судостроение, горнодобыча, металлургия, стеклодувная и бумагоделательная промышленность).

По форме организации производства новые заведения представляли собой либо простую капиталистическую кооперацию, которая, впрочем, тогда так и не стала устойчивой или типичной, либо различные виды мануфактуры: централизованная, смешанная, децентрализованная[124].