Европа нового времени (XVII—ХVIII века)

В условиях генезиса капитализма в странах Европы и обусловленного им характера международного обмена восточно-эльбскому региону выпала роль продовольственно-сырьевого хинтерланда. То же обстоятельство, что землевладельцы в странах этого региона захватили в свои руки ключевые позиции как на внутреннем рынке, так и на путях торгового обмена с Западом, объясняется уже спецификой социальной и политической структуры соответствующих обществ. Попытка землевладельческого дворянства подчинить барщинное хозяйство цели получения максимального рыночного продукта, нашедшая выражение в системе крепостничества, являлась в глубинной своей основе таким же признаком вырождения и разложения феодального способа производства, как и явления сеньориальной реакции в странах Западной Европы. Иначе говоря, под покровом внешней «рефеодализации», «укрепления», «расцвета» феодальных форм производства система, утвердившаяся в восточно-эльбском регионе, приняла такую форму приспособления к стихии товарного рынка, которая в исторической перспективе вела к полному истощению самой подосновы барщинной системы крестьянского хозяйства и, тем самым, к краху этой системы.

Итак, процесс генезиса капитализма являлся в XVII–XVIII вв. ведущим фактором социально-экономических сдвигов в Европе в целом, безотносительно к тому, какими конкретными региональными формами общественного развития данный процесс в каждом случае оборачивался. В этом и проявляется принципиальное различие между всемирно-историческим уровнем видения процесса истории и локальными, региональными его формами и условиями. Этим только подтверждается невозможность научного постижения каких-либо явления или процессов в отдельно взятой стране, рассмотрения их в отрыве от целостного представления о континентальном, всемирно-историческом горизонте современной им эпохи.

Особенности конкретно-исторического развития отдельных стран и регионов не должны затемнять воздействия интегрирующего в континентальном масштабе фактора — поступательного движения всего европейского общества во второй половине XVII–XVIII в., возникновения международного рынка, на который все большее влияние оказывал уже новый, капиталистический способ производства.

Очевидно, что только в рамках указанного универсализма, единства и целостности европейской истории в мануфактурный период капитализма возникают предпосылки для типологического осмысления региональных процессов. Сопоставление развития двух полярных регионов Европы — в плане социально-экономическом — подтверждает это заключение с предельной очевидностью. Одной из бросающихся в глаза особенностей экономического развития Европы являлось то обстоятельство, что особо быстрый рост промышленности в XVII–XVIII вв. наблюдался на двух ее полюсах: на крайнем Западе, в раннебуржуазной Англии (а также во Франции, с ее уже развитым буржуазным укладом), и на востоке континента — в России, где, несмотря на господство феодального строя, отмечалось ускоренное развитие централизованной мануфактуры (хотя и основанной на крепостном труде).

Однако условия развития мануфактуры серьезно отличались в раннебуржуазных и феодальных странах. Хотя возможности одновременного существования феодализма и мануфактурного капитализма в рассматриваемый период оставались еще не исчерпанными на национальном, региональном и континентальном уровне, это отнюдь не исключало экономического соревнования между двумя различными социальными системами. В рамках отдельной страны оно проявлялось как взаимодействие и борьба между различными хозяйственными укладами. Это соревнование, хотя оно лишь в ограниченной мере было осознано современниками, велось в сфере экономики и политики и наложило определенный отпечаток на идеологию Века Просвещения.

Хронологический разрыв в складывания капиталистических отношений в различных странах и регионах способствовал тому, что развитие ряда стран, в частности Центральной Европы, приобретало черты застоя и упадка, преодолевавшегося позднее в результате воздействия общемирового развития.