Европа. Под парусом вокруг Старого Света: Записки мечтательной вороны

Аркадий Тигай Под парусом вокруг Старого Света: Записки мечтательной вороны

Мечтательная ворона напросилась в стаю лебедей.

— Хочу быть как вы — красивой и сильной птицей! — заявила она лебедям.

— Зачем?

— Чтобы уважали, — сказала ворона и полетела с ними через море в теплые края. Но по дороге отстала.

— Погибла, — решили лебеди, закончив перелет. — Потому что не всем дано…

Но прошло несколько дней, и ворона прилетела. Из последних сил дотянула до берега, касаясь крыльями верхушек волн, и упала бездыханная.

— Уважаем, — сказали лебеди, окружая едва живую ворону. — Ты, ворона, действительно сильная и красивая птица.

— Красивая… — простонала мечтательная ворона. — И больная на всю голову!.. — Вздохнула и умерла.

Этот анекдот мне рассказали, когда все уже кончилось, мечты осуществились и я с грустью обнаружил, что вчерашнее счастье, увы, не смягчает сегодняшних переживаний.

Счастье — это предвкушение завтрашнего дня

А когда он пришел, этот вожделенный «завтрашний день», оказалось, что он холоден и дождлив. С утра дует противный северо-западный ветер, одновременно болят зуб, спина и нога. В голове — тысяча неразрешимых проблем, в душе — страх и сомнение, но счастье уже объявлено. Несколько провожающих и несколько зевак на пирсе ждут. Я загнан в угол. Остается отдать швартовы и по команде капитана…

«Спокойно, — говорю себе. — Ты и есть капитан. Другого нет. Отвяжи веревочки, помаши платочком и отваливай, не морочь людям голову. Счастливо оставаться, друзья!»

Невская губа, Петровский фарватер. Впереди несколько месяцев плавания длиной в тысячи миль. Зачем, почему и с какой целью — понять невозможно, если не знать, что было до того.

Что было до того

История болезни под названием «хочу ходить под парусом» корнями своими уходит в профессиональную инфантильность. Работая в кино, я до сорока лет не имел отчества, до пятидесяти отзывался на обращение «молодой человек», костюм с галстуком не завел до сих пор — таковы демократические традиции профессии. Никакой регулярности, никакой системы, никакой стабильности… Привычки приобрел только вредные. О режиме или диете не может быть и речи. За сорок лет беспорочной службы не помню двух похожих друг на друга дней, но это не всё.

Об «активных» и «пассивных» в области, далекой от проблем сексуальных меньшинств

Кто помнит хрестоматийное словосочетание из служебной характеристики советских времен — «общественно активный»? Стало быть, наш — надежный, инициативный, всей душой радеющий за коллектив, готовый откликнуться на призыв, подхватить лозунг, а то и па́дающее знамя.

Но были и пассивные. В этом безнравственном племени я и отсиживаюсь долгие годы. Вспоминаете бессмертное: «…разве с этим народом что-нибудь построишь, ведь его даже на собрание не загонишь!» — это про нас, про пассивных. Правда и то, что, когда активные вопили «Распни его!», мы, пассивные, из своих задних рядов кричали: «Кончай заседать, кино давай!» Тоже виноваты, конечно, но согласитесь — инициатива все-таки была не наша.

Каюсь, каюсь: не сиживал я на собраниях и конференциях. Не произносил речей на активах, симпозиумах и редколлегиях и, дотянув до преклонных лет, ухитрился не состоять ни в партиях, ни в советах, ни в союзах, включая комиссии и остромодные сегодня фонды. Каюсь и молча принимаю упреки. Ведь это мы, «пассивные индивидуалисты», не обеспечили кворума, и, кто знает, не по нашей ли вине сорвалось строительство коммунального счастья, так славно придуманного общественно активными харизматиками.

В итоге же всей этой бессистемной и общественно бесполезной жизни я до старости не потерял щенячьего любопытства, из-за которого, будучи уже в немалых годах, попал на крейсерскую яхту. Попал, огляделся и быстро сообразил: вот она, независимость, законная, легальная, обществом не порицаемая. Вот он, путь к свободе! А на берегу в это время бушевал махровый застой…

О свободе

На берегу — исторические решения съезда, очередная «новая жизнь», а в море все помыслы сосредоточены вокруг простых и естественных вещей — сохранение лодки, спасение жизни, погода, море, навигация, паруса. Замечено, что от такого рода деятельности улучшается характер. Позерство исключается — зрителей нет. Хвастать не перед кем и нечем. Врать можешь только самому себе. Через несколько суток плавания уже многое понимаешь о бренности.