Европа. Под парусом вокруг Старого Света: Записки мечтательной вороны

Пишу «возлюбленная», ни на грамм не преувеличивая. Да, любил и люблю, как можно любить только живое существо, и готов отвечать за свою извращенную страсть на Страшном суде.

Любовь

Попроси восторженного влюбленного описать предмет любви — в ответ услышишь много невнятных восклицаний и пышных эпитетов: сильные чувства плохо переводятся на слова, но я попробую.

Во-первых, она шведка. Во-вторых, она прекрасна — многовековой опыт шведских корабелов в строительстве маленьких парусников воплощен в моей «Дафнии». Как породистая красавица, она слишком совершенна, чтобы привлекать внимание многих — все в ней неброско и немодно. Ничего для тщеславия. Даже среди яхтсменов по-настоящему оценить ее может лишь тот, кто мечтает о путешествиях, а не о прогулках по воде или гонках под парусом. Таких ценителей немного, и для них следующий рассказ.

Для тех, кто понимает

Первый раз я увидел ее на зимней стоянке в Хельсинки. Она располагалась на берегу, в кильблоке, утопая в снегу. Из-под тента выглядывала только корма (но какая!) — транцевая, широкая!.. Опускаясь к ватерлинии, она сужалась в форме сердечка, как у старинных пакетботов. А главное — иллюминаторы: два на транце и два по борту, в корме.

«Стало быть, ахтерпик обитаемый», — сразу понял я.

Между иллюминаторами — стальной трапик. Продавец, мистер Карлсон, откинул его, и мы полезли на борт.

Что это было! В центре — огромный кокпит, наполовину закрытый стационарным остекленным козырьком. Под козырьком слева — камбуз, справа — штурвал и штурманский стол с приборами. Из кокпита — вход в кормовую каюту на двух человек. И в нос имеется полноценная дверь, в которую можно входить не сгибаясь. Дверь ведет в кают-компанию, мимо гальюна — слева и зашторенной выгородки — справа. Отодвигаю штору — двухместный диван, бра, окошко, вытяжной вентилятор, вешалка — в сущности, крошечная каюта на двоих. В сухом остатке получилось, что на двадцати шести футах, в трех отдельных каютах, разместилось шесть полноценных спальных мест, и вся эта красота, от пайолов до подволока, обшита тиковым массивом. Под сиденьем рулевого находился неработающий холодильник, под кокпитом — двадцатипятисильный «вольво-пента», по восемь лошадей на тонну водоизмещения. А в самом кокпите, на зависть врагам, — мягкие диваны! Да, господа, немного видел я семиметровых парусников с мягкими диванами в кокпите! А мачта! А паруса! А дельные вещи! И в каком все это состоянии! От волнения на морозе из меня пошел пар, как из кипящего чайника.

Потом по пояс в снегу я долго ползал вокруг корпуса, зачем-то заглядывал в шпигаты, стучал по чугунному килю, пробовал двинуть перо руля — руль повернулся. Господин Карлсон с нордической невозмутимостью наблюдал за моей бессмысленной возней.

— Ну что ж, — сказал я. — Будем думать.

Группа поддержки — два товарища, приехавшие со мной на смотрины, — дипломатично промолчала.

«Тот самый богатый, чьи удовольствия самые дешевые…» —

многозначительно изрек один мудрец, не знавший любви к морю.

Денег хватало лишь на половину «Дафнии», но меня уже несло. Бессонными ночами я придумывал планы стремительного обогащения, один фантастичнее другого. Перебирал варианты, считал и пересчитывал наличность и думал, думал… Жена с тревогой смотрела на меня, ничего хорошего от такой задумчивости не ожидая.

Однажды я проснулся в холодном поту: мне приснилось, что «Дафнию» уже продали. С трудом дотянув до утра, я начал «бомбить» Хельсинки звонками. В офисе сказали, что мистера Карлсона нет на месте, будет через три дня. Что это были за три дня! Меня трясло, ломало и корежило, как алкаша на похмелье. Позже я узнал, что по-научному это называется неврозом навязчивых состояний, иначе говоря, — психическим расстройством, спровоцированным страстной, навязчивой идеей, в народе называемым любовной лихорадкой.

Соглашаюсь без оговорок: да, страсть, да, непреодолимое, безрассудное желание. Тот, кому удается совмещать страсть и разум, — посмеется, а я слабоват, видимо… либо страсти великоваты.

Через три дня я узнал, что «Дафния» на месте, но у меня появился счастливый соперник… До окончательного решения оставалось несколько дней. Я собрался с мыслями, пошел к богатому товарищу Саше, выложил фотографии «Дафнии» и начал врать про то, как мы с ним будем путешествовать на нашей шикарной яхте, какие страны посещать и как все это будет круто.

Неправда заключалась в том, что ни опыта, необходимого для подобных мероприятий, ни капитанского диплома, ни соответствующего здоровья у меня не было. Ничего, кроме страсти…

Как всякий богач, Саша ежедневно выслушивает нескольких сумасшедших просителей с «грандиозными идеями». Не думаю, что я выглядел убедительнее других, но мне он почему-то поверил.

Три напасти…