Европа, тюрки, Великая Степь

Действительно, столько написано о «дикости» кипчаков и почти ничего об их технической сноровке. Упущены любопытнейшие «мелочи», которые как раз и показывают, почему тюрки совершили то, что было не под силу другим народам… Случайностей в жизни не бывает. Особенно если речь идет о Великом переселении народов.

Для вежи (крытой брички) не составляли препятствий ни погода, ни расстояния. Преград ей не было. Вот откуда легкость и подвижность степного народа, вот откуда его фантастическая живучесть в суровых условиях степи — дом на колесах! Ни одному народу такое и в голову не могло прийти. Поэтому тюрки совершили то, чего не сделали другие, — заселили степь.

Однако в умах иных европейцев все получило совершенно иную оценку: «кочевники». Такой приговор вынесли они степнякам… Собственно, почему «кочевники»? Зачем им кочевать? И можно ли было кочевать в Великой Степи, с ее суровым климатом?

Да, кипчаки проехали тысячи километров, да, они научились готовить пищу в двигающейся веже или избушке (так называли теплую повозку), для этого они придумали сумавар (который позже стал «русским самоваром»). Но цель их долгой дороги — заселение огромного пространства Европы и Азии. Именно заселение, с городами, станицами, дорогами, переправами.

Тогда почему бы не признать кочевниками и европейцев, которые заселяли Америку? Чем не кочевники? А разве иначе заселяли Австралию?.. Кстати, это были те же кипчаки. Возможно, они помнили былое.

Неудачное слово — «кочевники». Что оно означает, не скажет никто.

Написаны монографии о «кочевых цивилизациях», казахи даже придумали свою «номадическую теорию» и очень гордятся ею. В ней, правда, кочевой образ жизни монгол распространен на тюрков и забыто, что монголы в XIII веке разрушали древние города в том же Семиречье, чтобы заставить иных тюрков сменить оседлый образ жизни на кочевой. Это была разрушительная политика завоевателей Дешт-и-Кипчака, которая продолжалась веками. И при монголах, и при русских… «Кочевые» монографии казахов — явные рецидивы монгольского ига.

В конце концов любое передвижение есть «кочевье». Любое. И передвижение семьи пастуха за стадом, и работа экипажа морского судна, и переезды геологов, строителей. И даже командировки и экспедиции. А что такое, как ни кочевье, летний переезд на дачу?.. Люди всегда были рабами слов и понятий. Слово «кочевники» — дань позавчерашней моде, стоптанные башмаки господина Карамзина…

Куда интереснее другое — а что, если Великое переселение народов не закончилось в V веке? Что, если заселение Америки и Австралии переселенцами-европейцами было его продолжением?! Внешне все выглядело точно так же — крытые повозки, полевые станы, стада и отары, постоянный риск, борьба и святое чувство свободы.

И — это, может быть, самое примечательное — люди были те же! Правда, они уже не говорили на тюркском языке, но кровь в них кипела кипчакская. А отваги им не занимать. Одной рукой держали узду коня, другой — ружье и шли только вперед, на запад, как при Аттиле.

Все первые американские переселенцы — выходцы из Западной Европы. Из местностей, где осел авангард армии Аттилы. Они — тюрки, других народов там просто не было. Зная это, надо ли удивляться появлению, например, американских ковбоев? Их святой преданности коню, их бесшабашной удали, которая отличала тюрков еще на Алтае?.. Все имеет свои истоки.

Кстати, и ковбои у себя в Америке ничего нового не придумали, их захватывающие состязания лишь продолжают древние традиции тюркского народа.

У тюрков когда-то были свои законы и правила, народ имел свое лицо. Дешт-и-Кипчак не зависел от капризов политической погоды, озираясь на которые жила Европа… Вот что говорили о жизни кипчаков очевидцы. Те, кто видел их своими глазами. Например, византийский посланник Приск, побывавший у Аттилы. Его записи интересны тем, что передают «дух присутствия» автора-европейца, попавшего в V веке к уже обустроившим свой быт тюркам.

«Переехав через некоторые реки, — писал Приск, — мы прибыли в одно огромное селение, в котором был дворец Аттилы. Как уверяли нас, он был великолепнее других дворцов, которые он имел в других местах. Он был построен из бревен и досок, искусно выглаженных, и обнесен деревянной оградой, более служащею к украшению оного, нежели к защите».

Украшали царский дворец шатровые крыши, башни и башенки, которые возвышались, как стражи, над оградой… Вот она, тюркская архитектура! Подобного зодчества Европа не знала. Приск был одним из первых европейцев, увидевших его.

Около царского дворца красовался терем царицы Креки, величественный и воздушный из-за своих узоров. Правда, ныне слово «терем» считается греческим, и это вдвойне странно после чтения Приска: у кипчаков эта постройка имела многовековую историю, а греки лишь увидели ее.[21] Европеец Приск поразился бревенчатым постройкам.