Европа во времена Первой мировой войны. Дневники посла Великобритании во Франции. 1914—1918 годы

27 сентября 1914 г. Через два дня мы получим решающие новости о сражении. Здесь уже поговаривают о возвращении в Париж.

Возможно, речи Уинстона Черчилля и нравятся его слушателям, но, по моему мнению, они отличаются дурным вкусом, и глупо было говорить о «выкапывании немцев, как крыс»: сразу после этой речи они потопили три наших крейсера водоизмещением 12 тысяч тонн каждый, с огромными потерями среди экипажей. Ссылка Ллойд Джорджа[60] на кайзера недостойна; о нем лучше говорить с презрением, чем оскорбительно. По сути, Л. Д. делил шкуру неубитого медведя.

Здешняя неторопливость очень раздражает: трудно получить ответы даже на насущные вопросы. Торговля и финансы в неудовлетворительном состоянии. Все жалуются на неспособность правительства как-то облегчить ситуацию, сделать нечто подобное тому, что предпринял Ллойд Джордж. Единственная цель Банка Франции – накопить свои 168 миллионов фунтов золотом и поддерживать ценность своих банкнот. Никто сейчас не может получить деньги, хотя можно держать большие суммы в банках на депозите и текущих счетах. Финансисты в кулуарах говорят, что банки под давлением политических партий подложили свинью и теперь отказываются открыть сундуки, а политические партии боятся разоблачений; поэтому они не предложат средств, которые принудят банки облегчить ситуацию с помощью займов под хорошее обеспечение по умеренным ставкам.

28 сентября 1914 г. Вчера мы с Грэмом ужинали со старшим братом нашего домовладельца в его загородном доме, в семи километрах отсюда. Чудесный вид на город и долину из парка; вид такой, как из Виндзора или Сен-Жермена, и прекрасная погода. В доме нашего хозяина принят обычай, которого я не видел почти 50 лет, и даже тогда он считался старомодным и сохранялся лишь в одном или двух домах, например в доме покойного лорда Карингтона. Каждому гостю подают лишь один бокал для вина, зато есть чаша для воды с двумя носиками, из которой можно споласкивать бокал после каждого вида вина – которого было шесть сортов, и я сохранил список: «Шато Латур Бланш» 1875 года; «Шато Лафит» 1874 года; «Леовиль Бартон» 1868 года; «Бран Кантенак» 1874 года; «Шато Розан» 1874 года и «Шато О Брион» 1874 года. На ужине присутствовали две молодые замужние дочери хозяина, одна из них очень красива. Кроме них, были еще две дочери-подростка, около шестнадцати и четырнадцати лет, и десятилетний Бенжамен. И все дети хозяина пили все сорта вин! Наш хозяин, который во время войны 1870 года был лейтенантом кавалерии, считает всех немцев шпионами, и нет такого ужаса, которому бы он о них не поверил. Недавно он видел одного гражданина нейтрального государства, который побывал в Берлине. Там постоянная иллюминация и празднование побед. 150 пушек, захваченных у союзников, выставлены на Унтер-ден-Линден, и мужчины, одетые казаками, демонстрируют их приемы. Публика воображает, будто немцы не отступают и все идет хорошо. На один день сюда приехала мадам Робер де Ротшильд; она говорит, что немцы не причинили ущерба Лаверсину, где ночевали несколько их офицеров, но взяли в плен 40-летнего дворецкого. Они бросили его, когда отступали из Шантийи. Теперь в Лаверсине около 40 раненых англичан. Поговаривают о возвращении в Париж.

29 сентября 1914 г. 26 августа, когда был сформирован новый кабинет министров, ничего не сделали для того, чтобы подготовить внешние укрепления Парижа. Когда провели совещание с Галлиени, он сказал: потребуется по меньшей мере три недели на то, чтобы разместить на позициях требуемые большие пушки; их прислали из Шербура и Бреста. Если бы немцы прибыли в Шантийи немного раньше, они могли бы войти в Париж, так как внешние укрепления не способны были их остановить. Катастрофу предотвратило сочетание чрезвычайных событий: немцы вторглись в Бельгию, чего французы не ожидали. Бельгийцы оказали сопротивление вместо того, чтобы лишь протестовать, на что немцы надеялись и чего ожидали. Мы начали действовать, что удивило немцев; они думали, что, поскольку бельгийцы лишь выразят протест, мы поступим так же. Французы замечательно вели арьергардные бои. Наши войска проявили стоическую храбрость и дисциплину, что поощрило французов. Кроме того, свою роль сыграла и наша стойкость на фоне немецкого наступления, невзирая на усталость солдат и огромные потери убитыми, ранеными и взятыми в плен. Французы, понесшие сокрушительное поражение при Шарлеруа до того как, в действие вступили наши войска, взяли себя в руки и сражались достойно восхищения. Теперь нам каждый день говорят, что великая и решающая битва должна скоро окончиться, но каждый день ее отодвигают «на завтра». Ожидание не может дольше продолжаться; если все пойдет хорошо, немцев окружат, и они потеряют несколько армейских корпусов. А может быть, им удастся отступить с большими потерями в живой силе и технике. Все здесь уверены, что они не сумеют прорвать англо-французские позиции. Дай Бог, чтобы это было так.