Европейская новелла Возрождения

На земле меня носила[319]
Мать, а родила на море
И от злополучных родов
Душу богу отдала.

Бедную в парче, в короне,

Как пристало королеве,
Положили в гроб, и тихо
Гроб волна вдаль понесла.

В Тарс отец отвез малютку

И семье друзей давнишних
Передал на воспитанье,
Беспечально я росла;

Нянюшку отец оставил,

Чтоб меня оберегала,
Гелиат добро внушал мне
И учил чуждаться зла.

Мне четырнадцать минуло —

Возраст нежный и цветущий,—
Как, меня оставив в горе,
С горя няня умерла.

Гелиатову супругу

Дионисью грызла злоба,
Что я дочь ее родную
Красотою превзошла.

И, призвав раба, коварно

Погубить меня велела,
Но я к статуе припала
И тем жизнь свою спасла.

Статую отцу во славу

Тарс поставил благодарный.
Под опекой Теофила
Новый дом я обрела.

Но Фортуна, свирепея,

Не хотела дать покоя:
Я Амура стала жертвой.
Хоть пред ним светлей стекла.

Теофила сын влюбленный,

Серафим, пылая страстью
Безнадежной, ибо дочкой
Королевской я слыла,

Умыкнуть меня задумал,

И, когда гуляла в роще,
Потащили меня в лодку,—
Тщетно помощь я звала.

В море взяли нас корсары,

Похитителей убили,
Поплыла пустая лодка
Без ветрил и без весла.

А меня, в Эфес доставив,

Продали корсары в рабство.
Не скупился Лений-сводник,
Хоть цена и не мала.

Лений ныне мой хозяин,

Мой всевластный повелитель,
Чтобы честь спасти, я выкуп
Каждый день ему несла.

Если ж денег не достану,

Не уйти мне от бесчестья,
В доме гнусном жить заставят,
Чтобы девкой я была.

О король великодушный,

Все тебе я рассказала,
Ныне знаешь достоверно,
Кто я, где и как жила.
Помоги ж, чтоб из вертепа
Девой чистой я ушла!

С величайшим волнением слушал король Аполлоний этот романс; слезы выступили на его глазах от радости, когда он начал догадываться, что Бродяжка — его дочь. Едва она умолкла, король спросил, какое она носит имя, и, услыхав, что зовут ее Политания, поднялся с раскрытыми объятиями и, целуя ее, молвил:

— Да, несомненно, ты — дочь моя Политания, которую я полагал погибшей.

Девушка с глубоким смирением упала перед ним на колени и поцеловала ему руку, а он благословил ее и попросил князя Палимеда, чтобы тот поскорей вернулся в город и приказал сшить его дочери парчовое платье и приготовить драгоценные украшения; он, король, желает, чтобы эту ночь Политания провела на корабле, но обещает утром сойти вместе с нею на берег и прогуляться по городу, раз господь ниспослал ему столь великое счастье и он снова обрел дочь. Сердечно радуясь, князь возвратился в город, приказал к утру сшить платье, приготовить драгоценности и белого иноходца для Политании да могучего коня в роскошной сбруе для короля Аполлония, а кроме того, велел позвать Ления-сводника, намереваясь уплатить ему ту сумму, какую Лений отдал за Бродяжку; но Лений наотрез отказался ее отпустить, и разгневанный князь распорядился бросить его в темницу.

И вот когда поутру король Аполлоний и его дочь Политания, оба в роскошных одеждах, сошли на берег, грянул залп из всех пушек[320], что были на кораблях, — казалось, земля вот-вот разверзнется, — а когда королевна на белом иноходце и король на своем коне направились к городу, затрубили трубы, загремели барабаны. О, как весело было слушать эту музыку и глядеть на нарядных рыцарей и капитанов да на празднично разодетых горожан, сбежавшихся полюбоваться на Бродяжку в сиянии славы и величия!