Европейская поэзия XVII века

Свободный и влекущий груз оков,
Затерянный в толпе и одинокий,—
Ввысь из низин стремлюсь. Мой ум высокий
Меня вздымает к полюсу веков.

Поверженных сзываю, поборов

Печаль души, хоть этот мир жестокий
Меня гнетет. Лечу! Настали сроки
Взорлить над сонмом скал и бугорков!

В стремительных бореньях бытия

Вновь добродетель обретаю я,
Исполнен благородного страданья.

Любви я на челе ношу печать,

В свой час вкушу я сладости молчать
В стране безмолвного всепониманья!

БЕССМЕРТНАЯ ДУША

Впитала сколько книг посредством взора
Ничтожная! Не все ль, что создал свет,
Мной прочтено? Но насыщенья нет:
Поститься стану я еще не скоро!

Прочла я Аристарха, Митродора,—

Но голодна я, вечный книгоед:
Держала я с премудрыми совет,
Мой вечный голод — знанию опора.

Я — образ бесконечного Отца,

Держателя всех сущих; им живится
Одним — влюбленный разум мудреца.

Авторитет — рука чужая, мнится,

Сорит — стрела; познает до конца
Его лишь тот, кто с Ним отождествится.

О КОРНЯХ ВЕЛИКИХ ЗОЛ ВСЕЛЕННОЙ

Родился я, чтоб поразить порок —
Софизмы, лицемерие, тиранство,
Я оценил Фемиды постоянство,
Мощь, Разум и Любовь — ее урок.

В открытьях философских высший прок,

Где истина преподана без чванства,—
Бальзам от лжи тройной, от окаянства,
Под коим мир стенящий изнемог.

Мор, голод, войны, козни супостата,

Блуд, кривосудье, роскошь, произвол,—
Ничто пред тою тройкою разврата.

А себялюбье — корень главных зол —

Невежеством питается богато.
Невежество сразить я в мир пришел.

О ПРОСТОМ НАРОДЕ

Огромный пестрый зверь — простой народ.
Своих не зная сил, беспрекословно
Знай тянет гири, тащит камни, бревна —
Его же мальчик слабенький ведет.

Один удар — и мальчик упадет,

Но робок зверь, он служит полюбовно,—
А сам как страшен тем, кто суесловно
Его морочит, мысли в нем гнетет!

Как не дивиться! Сам себя он мучит

Войной, тюрьмой, за грош себя казнит,
А этот грош король же и получит.

Под небом все ему принадлежит,—

Ему же невдомек. А коль научит
Его иной, так им же и убит.

* * *

Горечь этого существованья,
Омраченного тысячью тысяч смертей,
Передать не сумеет язык мой бессильный!
Сколько лет, сколько лет в этой яме могильной,
Меж погибших людей, жалких божьих детей!
Быть беспомощным, вольным не в жизни, а в смерти,—
Вот удел мой! Поверьте
Погребенному заживо в средоточье всего удрученного бремени
И, увы, в этом гибельном времени,
Где справляю свое торжество
На развалинах мира сего!

ЖАЛОБНАЯ, НО И ПРОРОЧЕСКАЯ МОЛЬБА ИЗ ГЛУБИН МОГИЛЬНОЙ ЯМЫ ИЛИ ЖЕ УЗИЛИЩА, В КОТОРОЕ Я ВВЕРГНУТ