Европейские каникулы

— Дерил, мне очень неловко вас просить, но иначе совсем не получится. Моей лесенки нигде нет, а без нее я на лошадь не взберусь. Вы не могли бы помочь мне сесть в седло? Я не тяжелая, ну, может, не очень тяжелая. Поможете?

Бля, да ну нахер!

Кто ж там его так любит-то наверху? И, самое главное, за что?

Огромное вам спасибо!

Дерил смог только кивнуть, затем подошел к лошади, слегка склонился, сложил ладони чашечкой и приглашающе взглянул на девушку из под длинной челки.

Бет подошла к нему вплотную, положила правую ладошку на плечо и замерла, не зная, что делать дальше.

* * *

Кожа под ладонью горела огнем, отсутствие хоть каких-нибудь действий с ее стороны заставляло сердце с огромным трудом перекачивать враз загустевшую от напряжения кровь. Поняв, что еще немного и он просто взорвется от нарастающего возбуждения, Диксон поднял глаза и посмотрел на Бет снизу вверх.

— Ты будешь садится в седло или нет? — получилось грубое рычание вместо слов.

— Дерил, я… Я не знаю, к-к-как, я же раньше всегда поднималась по лесенке, — прошептала испуганно Бет.

Ну че, поздравляю, блядь, напугал девчонку до икоты и потери голоса!

Давай, двигайся в том же направлении, мудила!

— Согни правую ногу в колене и обопрись им о мои руки, а я тебя приподниму, не боись, если че, то я тебя поймаю. Не упадешь.

— Хорошо, я попробую.

Сделав все, как было сказано, Бет ощутила мощный толчок и буквально влетела в седло, рефлекторно перекинув левую ногу через спину животного. Но, так как она до жути боялась свалиться, то инстинктивно обхватила Дерила за шею правой рукой и даже оказавшись в седле продолжала его удерживать, прижавшись щекой к нему и слегка свесившись с лошади на бок.

Превозмогая дикое желание стащить ее с лошади и прижать к себе, Дерил, обхватив ее талию своими огромными лапищами, отодвинул ее от себя. Почувствовав, как руки мужчины выравнивают ее положение в седле, Бет ослабила хватку, отлипла от Диксона и, проскользив ладонью по его шее, опустила ее на поводья.

Все еще ощущая на себе ее тепло, он помог ей установить ноги в стремена, проверил подпруги и, окинув взглядом ее фигуру, отметил про себя, что смотрится в седле она даже очень ничего, несмотря на то, что на лошадь, в случае чего, залезть сможет только с сотой попытки или, если найдет невысокую изгородь.

Еще раз приказав себе успокоиться, он запрыгнул в седло и пустил Бет вперёд, чтобы она показывала дорогу.

Лошади, хорошо знавшие прогулочные тропинки, сами вышли из загона и направились в поле, засаженное редкими деревьями.

Солнце светило ярко, но не ослепляюще, ветер теплыми волнами окутывал всадников и приводил в движение волосы на спине Бет.

Поравнявшись, они не спеша пошли по краю поля.

Девчонка щебетала без конца о всякой ерунде, задавала бесчисленные вопросы про его ферму, про его животных, про его планы на отпуск в Германии.

Дерил почувствовал себя спокойнее и свободнее, и, неожиданно для себя, даже что-то рассказал незатейливое.

Он старался смотреть вокруг, а не на спутницу, и это здорово выручало и успокаивало.

Бетти вела себя как ни в чем не бывало, и Дерил даже понадеялся, что, может, она не поняла ничего там, в конюшне.

А ещё минут через десять, окончательно в этом уверился.

Потому что ну не может женщина, знающая, что мужик на неё только что чуть не набросился, быть такой спокойной, разговорчивой и дружелюбной.

Значит, не поняла ничего.

И слава Богу.

Неловкость пропала, вопросы и ответы давались ему легко, и он просто наслаждался компанией.

Наслаждался этим днем, этой чудесной нежной девочкой, такой доверчивой и улыбчивой. Красивый, неиспорченный ребенок.

Золотистые волосы, розовые губки, голубые глазки.

Немецкая фройляйн, блядь.

В голову опять, помимо желания, заползли кадры из некоторых, особо любимых Мерлом фильмов, немецкого производства.

Там, кажется, даже сюжеты были похожие.

Мужчина и женщина. Лошади и поле.

И дальше по сценарию.

Нет, от все-таки извращенец.

Девочка едет и ни о чем таком не думает даже, а он её уже мысленно поимел во всех позах.

Гореть ему в Аду за это, блядь.

Прошагав пару километров до небольшого водоема они остановились у самой кромки воды, а потом двинулись вдоль него по берегу.

На вопрос, о том, не хочет ли она пусть лошадей ненадолго рысью, Бет ответила, что у ее лошади был сильно поврежден путовый сустав и любое движение кроме шага, противопоказано.

Безмятежность прогулки испарилась так же быстро, как и окутала их до этого.

Только Бет произнесла вслух, что у кобылки была травмирована нога, как лошадь, словно услышав это, тут же начала нещадно хромать, и сидеть в седле стало пыткой.

Было очень обидно, что такая прекрасная поездка, так отлично наладившееся общение — все прервалась в один момент.

Бетти была зла на свою лошадку, никогда до этого не подводившую, и тут, в самый нужный момент…

— Мистер Диксон, вы езжайте назад, а я пешком дойду, — Бет было до того неудобно за сорванную поездку, за испорченное настроение, что она готова была расплакаться.