Европейский вектор внешней политики современной России

Лихорадочная активность вокруг существующих или предлагаемых европейских институтов безопасности порой напоминает болезненную «пактоманию» 30-х годов прошлого века в Европе, когда европейские страны отчаянно пытались отодвинуть надвигающуюся катастрофу подписанием множества двусторонних и многосторонних соглашений о сотрудничестве, ненападении, нейтралитете и пр. Чем кончились 1930-е гг., мы все хорошо помним, «пактомания» не решила, да и не могла решить ни одной проблемы европейской безопасности.

Конечно, современная Европа радикально отличается от Европы 30-х годов XX в. И в первую очередь тем, что, как уже отмечалось выше, сегодня континент более не расколот идеологическими противоречиями. Мы отнюдь не обречены на противостояние – политическое или военное. Но с другой стороны, сегодня попытки свести все многообразие мировой политики к межгосударственным соглашениям и международным институтам еще более ущербны, чем они были в прошлом веке. Значительная часть современной, быстро меняющейся международной жизни проходит мимо организаций с их сложными процедурами, неповоротливой бюрократией, длительными сроками согласования позиций. Глобальные и региональные институты безопасности, ООН, НАТО, ОБСЕ и другие, не успевают реагировать на возникающие кризисы, и очень часто их место занимают тактические коалиции, создающиеся ad hoc для решения конкретных задач.

Разумеется, традиционные международные организации, которые нуждаются в серьезном реформировании, будут по-прежнему играть важную роль в обеспечении глобальной и региональной стабильности. Однако строить новую европейскую систему безопасности сверху вниз, громоздя новые институты на старые, – дело, как мне кажется, совершенно безнадежное. У нас нет никаких гарантий того, что новые институты будут лучше старых, потенциал которых далеко не исчерпан. Единая Европа, если мы все-таки придем к европейскому единству, сложится сначала как Европа режимов, а уж новые институты вырастут там, где в них возникнет острая необходимость.

Такой подход мы и попытались применить в отношениях между Россией и ЕС, договорившись о создании «общих пространств» в четырех областях сотрудничества. Эти «общие пространства» должны были основываться на применении общих или совместных правил и норм, включая совместные административные процедуры как основу для масштабных совместных действий. Реализация «дорожных карт» по формированию «общих пространств», к сожалению, в силу различных политических причин продвигается не так быстро, как хотелось бы. Однако сам подход в современных условиях представляется верным, а может быть, и единственно возможным.

В Европе, да и не только в Европе, уже накоплен немалый опыт успешного функционирования международных режимов. Этот опыт еще ждет своего обобщения. Тем не менее представляется возможным сделать ряд предварительных выводов относительно тех условий, при которых международные режимы оказываются эффективными.

Прежде всего, для успеха режима необходимо наличие значительных общих интересов. И не только наличие, но еще осознание участниками этой общности. В этом осознании, на мой взгляд, успех многих субрегиональных форматов сотрудничества на европейском континенте (таких как сотрудничество на севере Европы или в зоне Черного моря). Разумеется, такие общие интересы не приходят сами. Ответственная политика как раз и заключается в том, чтобы настойчиво и последовательно искать сферы общих интересов, выявлять пусть скромные, но реальные возможности для практического взаимодействия. Очевидно, что в строительстве режимов европейской безопасности предпочтительно идти от простого к сложному: начинать с технических, политически нейтральных вопросов, постепенно переходя к более чувствительным и трудным темам.

Кроме того, очень важную роль в обеспечении эффективности международных режимов играет вовлеченность в их работу международного экспертного сообщества. Общие политические декларации мало что значат, если они не сопровождаются «шлейфом» экспертных разработок; по каждому направлению сотрудничества необходим постоянный и максимально конкретный экспертный диалог. Можно констатировать, что международный режим становится эффективным, когда эксперты и специалисты стран-участниц начинают говорить на одном языке.

Надо признать, что на многих направлениях российско-европейского диалога сегодня ощущается явный дефицит в экспертном сопровождении, что не позволяет нам в должной мере воспользоваться благоприятными возможностями, время от времени возникающими на политическом уровне.