Европейский вектор внешней политики современной России

В современном мире экономическое развитие без модернизации социальной сферы не имеет смысла. А модернизация социальной сферы, в свою очередь, невозможна без критической оценки и даже реорганизации основных социальных институтов. Часто говорят, что как в России, так и в Европе социальная инфраструктура стала слишком дорогой – настолько, что затраты на социальную сферу начали препятствовать эффективному и динамичному развитию экономики. Нас подводят к выводу: отказ от социального государства и демонтаж его элементов – это единственный способом двигаться вперед. Но возможно ли сокращение социальных программ без ущерба для человеческого капитала? Следует ли россиянам и европейцам идти на риск и лишать себя своего основного конкурентного преимущества, или же им следует пытаться сохранить то, что у них уже есть, повысив эффективность социального государства? Эти вопросы одинаково важны и для Европы, и для России, и поэтому именно в этой области нам следует искать точки соприкосновения между российской и европейской повестками дня в области модернизации.

Если высказанное предположение верно, то Россия и Европа должны приложить усилия к обеспечению взаимодействия и поиску путей повышения эффективности своего человеческого капитала. Это затронет широкий круг областей: от образования до здравоохранения и защиты окружающей среды. В то время как промышленное производство, возможно, будет переведено в Китай или Индонезию, а новые технологии будут тяготеть к Кремниевой долине или Бангалору, человеческий капитал, если им правильно распорядиться, останется главным конкурентным преимуществом Большой Европы, органичной частью которой Россия, несомненно, является.

Такое российско-европейское партнерство в области модернизации вполне возможно, несмотря на сохраняющиеся проблемы, которые уходят корнями во времена холодной войны. Нам следует вновь обратить внимание на концепцию «общих пространств», утвержденную Россией и Европой около десяти лет назад, поскольку, к сожалению, выполнение на практике дорожных карт по созданию этих «общих пространств» оказалось слишком сложным и неустойчивым процессом. Однако сам подход был правильный, и при наличии политической воли, желания и упорства с обеих сторон Европа и Россия непременно преодолели бы расхождения, которые все еще разделяют наш континент.

Европейцы имеют полное право критиковать Россию за несовершенства и недостатки нашей политической, судебной и экономической систем и методов. Но европейцам следует также быть осторожными и не подвергать эти системы остракизму. Мы все должны помнить, что Россия пережила глубинные изменения в экономической, социальной и политической сферах всего лишь 20 лет назад. Такие трансформации в национальной психологии, самоидентификации, политической культуре и социальном поведении требуют времени, и европейцы должны это понимать, особенно с учетом их собственного непростого опыта расширения ЕС.

Было бы контрпродуктивным предписать в качестве предварительного условия для сотрудничества с Россией юридические рамки и ждать, пока она «созреет». Россия, изолированная и подвергнутая остракизму, будет созревать медленнее, чем Россия, интегрированная в европейские институты. Так, присоединение России к Совету Европы привело к революционным изменениям в национальной тюремной системе, которая находится сегодня, при всех сохраняющихся недостатках, в гораздо лучшем состоянии, чем десять лет назад. То же происходит и когда российские компании выходят на европейские фондовые биржи: этот новый статус оказывает большое воздействие на корпоративное управление, социальную ответственность, политику в отношении миноритарных акционеров и т. д. Словом, следует активно поощрять большее, а не меньшее взаимодействие. И это взаимодействие должно охватывать как небольшие специализированные учреждения, так и крупнейшие европейские и атлантические организации.

Диалог и сотрудничество – наиболее эффективные средства установления взаимного доверия, без которого трудно представить себе реальное долгосрочное партнерство. Данное утверждение действительно прежде всего для наиболее чувствительных вопросов безопасности; постепенное вовлечение России в деятельность политических органов Североатлантического альянса могло бы сделать возможным построение в Евроатлантическом регионе сообщества неделимой безопасности. Трудно представить себе Россию в качестве полноправного члена НАТО, по крайней мере, в обозримом будущем, так как для этого существует слишком много структурных, технических и даже психологических препятствий. Политической же интеграции легче достичь, и это определенно принесло бы пользу обеим сторонам. В таком формате мы могли бы не только обсуждать такие проблемы, как будущее Афганистана, международный терроризм и нераспространение ядерного оружия, но могли бы также договариваться об определенных совместных инициативах и даже об общих стратегиях.