Европейское дворянство XVI–XVII вв.: границы сословия

Есть основания предположить, что он мог иметь геральдический облик с использованием той специфики геральдики, которая усилилась в позднем Средневековье, а именно ее учетных функций. Гербовые должностные лица были введены в Португалии при первых королях Ависской династии. Функции короля гербов, главы герольдии и его помощников — герольдов и персевантов — были многообразны, но очень скоро стала преобладать обязанность регистрировать благородные фамилии и их гербы. Король Жоан II провел в 1485 г. гербовую реформу и в 1490 г. основал Королевский Надзор (Guarda Real). При Мануэле I в начале XVI в. значение знати в целом поднялось[351]. Обязанности герольдов в этот период стали еще шире и приобрели преимущественно регистрационный характер. В 1500 г. в этом направлении был реорганизован и Королевский Надзор. В 1509 г. по королевскому повелению начали создавать геральдический свод Livro Grande, более известный как Livro do Armeiro-Mor. Какова была цель этих действий?

Развитие португальского общества и государства в эпоху Ависской династии привело к тому, что в начале XVI в. произошла коренная переориентация национальной знати на корону. Сеньориальные амбиции обновленной знати были подавлены в течение XV века. Одновременно с переориентацией произошла и консолидация сословия в целом. Эта консолидация ускорилась вследствие все более сильного давления со стороны непривилегированных слоев, мечтавших об аноблировании и старавшихся всеми способами достичь заветного престижного статуса. Об этом можно говорить как об общеевропейском явлении, и для Португалии оно также характерно.

Именно этим обстоятельством вызвано появление в законодательстве главы, посвященной, как представляется с первого взгляда, геральдическим вопросам. Каким же в первой четверти XVI в. видится португальское общество законодателю?

Оказывается, в этом обществе есть некие люди, которые пользуются не принадлежащими им гербами. Причем есть два типа таковых: одни берут чужие гербы, т. е. существующие гербы существующих родов, другие каким-то образом изменяют свои собственные гербы[352]. Кроме того, кое-кто в этом обществе совершенно незаконно, с точки зрения законодателя, пользуется титулом «дон»[353]. Мало того, были и такие, кто выдавали себя за порядочных людей, за фидалгу, не будучи ими[354], а также те, кто пользовался чужим именем, присваивая его для совершения каких-то своих дел[355]. Все эти нарушения сгруппированы в правовом сознании законодателя по какому-то ясному ему единству и, по его мнению, не могут быть оставлены без внимания закона и требуют обязательной реакции на них.

Отметим сразу же как общую черту, присущую всем этим нарушениям (независимо от того, будет привлекать к этому наше внимание законодатель или нет), то, что речь, надо полагать, всегда идет о присвоении признаков статуса более высокого, чем полагающийся законный, а не более низкого, что было бы странно и необъяснимо.

На первом месте рассматриваются вопросы, связанные с гербами. В преамбуле законодатель исходит из двух положений: во-первых, в его понимании и знатность, и фидалгия не являются извечными для индивидуума категориями, не предопределенными качествами, а достижимыми и к тому же требующими оберегания и сохранения[356], что само по себе подразумевает возможность их утраты. Из нижеследующего будет видно, что этот тезис преамбулы — не формальность. И во-вторых, то, что именно гербы представляют собой важнейшие знаки благородства и родовитости[357]. В этом и содержится главная причина их первоочередного рассмотрения.

Прежде всего законодатель обращается к гербовой идентификации главы рода. Причем подразумевается, что речь идет о человеке благородного положения, и никакие градации внутри этого общего статуса текстом, касающимся герба главы рода, не предусматриваются. Это может быть и титулованная, и нетитулованная особа. В обязанность ему вменяется необходимость носить гербы только того рода (или тех родов), чьим главой он является. Все прочие — и братья старшего в роде, и младшие члены рода — обязаны пользоваться гербами с определенными отличиями, указывающими их место в роде. Эта система внутриродовых отличий существовала и в других европейских странах, но система отличий португальского типа, и в особенности королевского рода, насколько известно, уникальна и аналогов не имеет[358]. Причины, по которым устанавливается иерархия среди сыновей королевского рода, вполне понятны. Заслуживает внимания и то, что законодатель разрешает всем прочим членам рода брать гербы своих матерей[359]. Это в большей степени указывает на одинаковую с мужской значимость герба по женской линии, чем на какую-то полемику о предпочтительности одних другим. Соблазнительно предположить, что речь могла идти о преодолении детьми мезальянсов, когда возможность наследования герба существовала только по материнской линии, но данных для обоснования гипотезы нет.