Европейское путешествие леди-монстров

Она уже дошла до конца каменной стены, и заросли деревьев и кустов тоже кончились. Здесь стена под прямым углом переходила в другую, кирпичную – собственность лечебницы. И там, на другой стороне газона, собрались женщины-пациентки, в точности как рассказывал Джо. Некоторые прогуливались – в одиночку или под руку. Некоторые сидели на раскладных садовых стульях в тени здания. Одеты они были все одинаково – так же, как она. А где же санитары? Она пересекла зеленый газон, стараясь делать вид, будто она здесь не чужая и знает, что делает. Теперь ей был виден фасад лечебницы. Да, у входа стояли двое мужчин в белых халатах, один из них курил сигарету. Даже издалека она чувствовала запах дыма. Никто, насколько она могла заметить, не смотрел в ее сторону.

Две ближайшие к ней женщины стояли рядом, одна из них все время толкала другую локтем и преувеличенно бурно жестикулировала. Когда Кэтрин приблизилась к ним, та, что жестикулировала, повернулась к ней и сказала:

– А, добрый день, дорогая. Вы, должно быть, заблудились?

Голос у нее был хорошо поставленный, а сама она чем-то напоминала добрую бабушку из сказки. Ее белые волосы были уложены в небрежный пучок на затылке. Она была невысокая – ростом с Диану, с тонкими сухими запястьями и изящными руками. Глаза у нее были синие, под цвет больничных платьев. Пожалуй, она была единственной, кого это платье хотя бы не уродовало.

– Да, немножко. Я тут недавно, – ответила Кэтрин.

– О, вы скоро привыкнете к здешнему распорядку. Можете звать меня Лавинией, хотя от санитаров я требую, чтобы они называли меня леди Холлингстон. Несносные наглецы! Я не потерплю от них неуважительного обращения.

А это Флоренс – не знаю, как по фамилии: она еще не сказала ни словечка с того дня, как меня сюда привезли. Это ведь не физическая немота, верно, Флоренс? Доктор Сьюард говорит, что это истерический мутизм, он чаще всего встречается у молодых женщин в брачном возрасте. Она вдруг перестала говорить в шестнадцать лет, хотя превосходно владеет спенсерианской каллиграфией. И с тех пор она здесь.

Флоренс кивнула. Это была полная молодая женщина с круглым лицом, застенчивой улыбкой и печальными глазами.

– Очень рада с вами познакомиться, ваша милость, и с вами, мисс Флоренс, – проговорила Кэтрин и слегка присела в реверансе.

– О, прошу вас – просто Лавиния. У нас здесь церемонии не приняты, – сказала леди Холлингстон. – Позвольте вас спросить, почему вы здесь оказались?

– Видите ли, я никак не могу перестать резать себя, – сказала Кэтрин, поднимая рукав. На смуглой коже были видны бледные следы шрамов, оставшихся от операции доктора Моро. – И, если мне будет позволено задать такой щекотливый вопрос…

– О, не стесняйтесь. – Леди Холлингстон улыбнулась мягкой, доброй улыбкой. В уголках синих глаз показались морщинки. – Видите ли, я убила своего мужа. Но, принимая во внимание мой возраст и положение, меня не отправили в Бродмур. Доктор Сьюард не считает меня опасной, а потому не держит взаперти, и я могу ходить где хочу. У него здесь такое прогрессивное учреждение, по последнему слову науки! Я считаю, мне посчастливилось здесь оказаться, хотя содержание обходится дорого. Однако мой сын платит без возражений.

– Выходит, за пациентов платят их родные? – удивленно переспросила Кэтрин.

– О да, это ведь весьма привилегированный сумасшедший дом, как изволите видеть… Вы, кажется, не назвали свое имя? Иначе пациентам пришлось бы отправиться в благотворительные учреждения. Большинство состоятельных людей не хотело бы такого для своих родных, даже если они сошли с ума.

– Да, понимаю. Меня зовут Кэтрин Крэшоу, ваша ми… Лавиния.

Флоренс положила руку на горло и мимикой дала понять, что сожалеет о своей неспособности принять участие в разговоре. С виду она была милой девушкой, хотя про себя Кэтрин подумала – может, она тоже кого-нибудь убила?

Мэри: – Истерический мутизм – чаще всего следствие травмы, например, насилия того или иного рода. Я узнала об этом в Вене, когда мы обсуждали симптомы душевных болезней, перед тем как Диана…

Кэтрин: – Не забегай вперед, пожалуйста, ладно? Не стоит портить читателям удовольствие. Еще успеешь порассуждать о симптомах душевных болезней, когда я доберусь до Вены. То есть когда ты доберешься до Вены – по сюжету книги.

Мэри: – Ну, как бы то ни было, я сомневаюсь, что Флоренс кого-то убила. Гораздо вероятнее, что это с ней кто-то сделал что-то… очень нехорошее.

– А вы, случайно, не родственница девонширским Крэшоу? – спросила леди Холлингстон.