Европейское путешествие леди-монстров

– Представить ее в парадной гостиной Влада? Это довольно роскошная гостиная, гораздо роскошнее той, которой мы пользуемся обычно, однако вы правы – ее и впрямь трудно представить в обычной обстановке. Скорее уж в каком-нибудь египетском храме или где-нибудь на фоне величественной природы. Скажем, в Альпах? Лорд Байрон мог бы написать о ней стихи…

– Превосходно! – Мэри рассмеялась, потом снова стала серьезной. – Как вы думаете, что она сделает с профессором Ван Хельсингом? И как по-вашему, она согласится прекратить эти эксперименты раз и навсегда?

– Не знаю. Вам вчера не показалось… – Мина смолкла – они уже обогнули музей и вышли с другой стороны. Затем проговорила, словно бы с удивлением: – Той девушки, что продавала лаванду, сегодня нет на обычном месте. А всю последнюю неделю она стояла здесь каждый день.

– Ой, – сказала Мэри, – а я и не заметила. Может быть, она уже все распродала. Так что вы хотели сказать? По поводу вчерашнего…

Мина нахмурилась и опустила взгляд в землю. Пошевелила гравий носком ботинка.

– Просто все как-то уж слишком легко прошло. Я понимаю, люди погибли, в том числе Эдвард Прендик, и еще многие ранены. Но я думала, будет гораздо хуже. Могла быть настоящая бойня. А тут – не успели Беатриче с Лаурой обезвредить всех ван-хельсинговских приспешников, как появляется профессор Холли, и делу конец. А когда Кэтрин, Жюстина и Кармилла не могли отбиться внизу – подоспела сама Айша и уничтожила вампиров своей таинственной силой – хотела бы я знать, как она это делает! Ей ведь даже не пришлось к ним прикасаться? По-моему, нет. Достаточно приблизиться? А главное, что именно она делает? Подозреваю, это что-то вроде электрического разряда, вроде молнии, только невидимой. А когда Люсинда бросилась на Арминия и Лео Винси оттаскивал ее от него, леди Кроу подошла и увела нас в библиотеку. Все это было как-то слишком… слишком слаженно. Словно отрепетировано заранее.

Мэри не знала, что на это сказать. Разве что…

– Все ведь закончилось хорошо. Мы целы, Ван Хельсинг схвачен, только Сьюард сбежал. И Люсинда снова в своем уме.

– Это, конечно, самое важное, – согласилась Мина. С минуту она молчала. Затем сказала:

– Мэри, у меня была особая причина, чтобы пригласить вас сегодня на прогулку. – Она открыла сумочку и вынула оттуда конверт. – Это пришло вам по почте.

Письмо? Для Мэри?

– От миссис Пул? – радостно спросила она. Наверное, от миссис Пул – кто же еще станет писать ей на адрес Мины? Должно быть, пишет, что мистер Холмс вернулся – дело раскрыто, преступник задержан и передан в руки Лестрейда.

Но, когда Мина протянула ей письмо, Мэри увидела, что оно не от миссис Пул. Она узнала угловатый, почти нечитаемый почерк. Конверт был адресован «мисс Мэри Джекилл, для графини Карнштейн». Она с неохотой надорвала конверт и прочитала письмо, уместившееся на одном-единственном листочке.

«Моя дорогая Мэри, я с сожалением узнал от Ferenc pére et fils[130]о твоем внезапном отъезде. Мне хотелось бы подольше побыть в кругу семьи – с тобой и Дианой. Я вижу себя в вас обеих – разные стороны своего «я», конечно. Возможно, скоро мы сможем подольше побыть вместе. Невзирая на все различия в наших взглядах и темпераментах, а также некоторые досадные недоразумения (Диане не следовало стрелять в Яноша, он хороший мальчик, хотя и никуда не годный ассистент), я горжусь своими дочерьми, одна из которых такая горячая, а вторая такая рассудительная.

Именно потому, что ты так рассудительна и всегда умеешь подобрать правильные слова, я и пишу именно тебе: передай, пожалуйста, мисс Франкенштейн, что Адам умер в ночь после вашего отъезда. Его уход не был мирным: он гневался и на своего создателя, и на женщину, которая его отвергла. Последним словом на его устах было «Жюстина».