Европейское путешествие леди-монстров

– Поддерживаю, – сказала Беатриче. – Она профессиональная пианистка. Может быть, она сможет давать уроки, когда немного оправится. Тогда это будет ее вклад в наш общий фонд. Подержанное фортепиано можно купить недорого – в какой-нибудь церкви или мюзик-холле.

– Поддерживаю, – сказала Кэтрин. – Я могу забрать пишущую машинку к себе в комнату, и тогда для нее освободится бывшая комната гувернантки. Или, если можно, буду работать в кабинете внизу? В сущности, мне не так уж и нужна отдельная комната для работы. Другое дело Жюстина – она художница, ей необходима мастерская, а я могу писать где угодно, лишь бы дверь можно было закрыть, чтобы Диана не лезла.

– Хорошо, – сказала Мэри. – Если возражений больше нет…

– А я возражаю! – сказала Диана. – Она пьет кровь. Кто ей в Лондоне будет кровь доставать – ты? Миссис Пул вряд ли станет это делать!

Миссис Пул: – Уж чего только вы не просили меня добыть с тех пор, как стали жить вместе и начались эти ваши приключения, – но кровь! Ходить по бойням с бутылкой, как малокровная какая…

Беатриче: – И однако же вы ходили, миссис Пул, когда Люсинда гостила у нас. По-моему, вы настоящее сокровище, честное слово. Что бы мы без вас делали?

Миссис Пул: – Ну, кто-то же должен тут обо всем заботиться – вам-то лишь бы приключений искать!

– Диана, – сказала Мэри, – ты серьезно собираешься требовать, чтобы Люсинду не принимали в клуб, – после всего, что мы пережили вместе? Мы никогда еще не голосовали за новых членов, но я считаю, что такое решение можно принимать только единогласно. Поэтому, если ты захочешь, ты сможешь помешать ей вступить в клуб «Афина», – но ты правда этого хочешь?

Диана задумалась и подперла подбородок ладонями, изо всех сил напуская на себя недовольный вид. Станет ли она всерьез возражать против принятия Люсинды? Наконец она сказала:

– Ну ладно, ладно! Пускай себе. Но если она будет кусаться, я ее тоже укушу!

– Вопрос четвертый, – сказала Кэтрин. – Я думаю, Мэри должна стать президентом клуба «Афина». Если нам предстоит иметь дело с такой организацией, как Общество алхимиков, нам нужна официальная представительница. Мэри все равно уже исполняет эту роль – пускай и дальше так будет.

– Поддерживаю, – хором сказали Беатриче и Жюстина.

– Да ты что, шутишь, – сказала Диана. – Тогда она совсем никому житья не даст.

– Но я не хочу быть президентом, – сказала Мэри. Она глядела на них, удивленная и испуганная предложением Кэтрин. Что это ей вдруг в голову пришло? Она, Мэри, никогда не выражала желания возглавить клуб официально. – Я думала, мы уже условились, что президент нам не нужен. Я благодарна тебе за доверие, Кэтрин, но это большая ответственность. Мне кажется, я не…

– Ах вот как, она не хочет, – сказала Диана. – Тогда я поддерживаю! Мэри в президенты!

– Извини, Мэри, – сказала Кэтрин. – Кажется, предложение принято большинством голосов.

Диана: – А я вам говорила, что она тогда совсем никому житья не даст.

Жюстина: – Но ведь у Мэри теперь столько работы – все организовывать, отвечать за всю работу клуба. Я уверена, иногда она очень устает от своего президентства.

Диана: – Ну да, ради этого можно и потерпеть!

Следующая неделя для клуба «Афины» выдалась хлопотной. Назавтра Мэри, Беатриче и Жюстина отправились в Академию наук по приглашению фрау Готтлиб. Люсинда в последний момент тоже попросилась с ними.

Мэри взглянула на нее с удивлением:

– Но зачем же, Люсинда? Мы ведь будем просто работать в архивах, правда, у Беатриче возник еще какой-то план, но она не хочет объяснять…

– Я хочу поговорить с отцом, – сказала Люсинда. Лицо у нее было бледное, усталое, но спокойное. Сегодня она еще не сказала ничего, что могло бы показаться безумным или даже просто странным, – до этой просьбы.

– Это определенно неразумно, – озабоченно сказала Жюстина. – Ты еще как следует не окрепла. Такой тяжелый разговор…

– Я хочу поговорить с отцом, – повторила Люсинда. Кажется, она была настроена решительно. Мэри оглянулась на Жюстину с Беатриче, и на лице у нее яснее ясного было написано: «Что делать?»

– Возможно, ей это необходимо, – сказала Беатриче. – Мне тоже было необходимо поговорить с отцом после смерти Джованни. Иногда раны не хотят затягиваться, пока не выскажешь все в лицо тому, кто их нанес.