Европейское воспитание

Он взял лист бумаги, составил приказ об отступлении и внезапно с подлинным ужасом подумал: «Старик будет рвать и метать!» Он вздохнул, зашел в кабинет своего заместителя и друга капитана Лукина, передал ему приказ об отступлении и снова уселся за сосновой доской. В комнату вошел дневальный, щелкнул каблуками и отдал честь. Не успел он открыть рот, как послышался чей-то громкий голос, целый град ругательств, и в комнату, пятясь, ввалился старик Крыленко, за которым с выставленным штыком гнался раздраженный часовой.

– Отец! - воскликнул генерал.

Но старик не обращал внимания на сына и полностью сосредоточился на часовом.

– Ты что, не видишь нашивок, а? - горланил он. Он поднес свой рукав под нос часовому. - Чем пахнет, а? У тебя таких никогда не будет!

Он высморкался в кулак и повернулся к сыну. К молодому Крыленко вернулось самообладание. Он жестом выпроводил часового и дневального. Старик подбоченился, наклонился вперед и с недоверчивым отвращением осмотрел свое создание с головы до ног.

– Значит, это правда, Митька? Они произвели тебя в генералы?

Митька опустил глаза и молчал с виноватым видом.

– Да что ж это такое! - заорал вдруг старик. - Разве так встречают отца, сукин ты сын? Задница на стуле, а рот на замке? Я мало тебя лупил, а? Или ты считаешь, что уже поздно? - Огромный, волосатый кулак оказался под носом у генерала Крыленко. - А?

Отворилась дверь соседней комнаты, и с опешившим видом вошел капитан Лукин.

– Это мой отец! - поспешно объяснил ему молодой Крыленко.

Дверь вежливо затворилась. Молодой Крыленко повернулся к отцу и начал примирительным тоном:

– Да не орите вы так! А то сейчас все сбегутся. Понятное дело, я очень рад вас видеть…

Капрал Крыленко удобно устроился в кресле за генеральским письменным столом.

– Ну то-то! - проворчал он. Он подозрительно посмотрел на грудь сына. - А это что такое? - строго спросил он, ткнув пальцем в орден Ленина.

Молодой Крыленко покраснел от смущения. Он чувствовал себя несчастным и раздавленным. Он смотрел исподлобья с виноватым видом. «Честное слово, можно подумать, будто я его украл».

– Это так, - попробовал он оправдаться. - За Смоленск, помнишь, прошлым летом… Штуковина такая!

– Штуковина! - передразнил его старик Крыленко, хрипя от злости. - И правда, почему бы не нацепить орден Ленина, коли есть куда? А? Прохвост!

- Но…

– Молчать. - Над сосновой доской снова протянулся мохнатый кулак. - Сыми сейчас же!

Молодой Крыленко быстро отцепил медаль и спрятал ее в карман.

– Не нервничайте… В вашем возрасте…

– В своем возрасте я еще сражаюсь на фронте, а ты в свои двадцать девять превратился в тыловую крысу. А? - Он презрительно сплюнул и вытянул ногу. - Сними с меня сапоги!

Молодой Крыленко подошел к отцу, повернулся к нему спиной, ухватился за один сапог и начал тянуть, а старик уперся вторым ему в зад.

– Чаю хочу, - заявил он. - Скажи, чтобы принесли самовар.

Генерал позвал дневального. Дневальный вошел, щелкнул каблуками, отдал честь и с разинутым ртом уставился на разутого капрала, удобно разместившегося за генеральским столом.

– Принесите чаю!

Дневальный щелкнул каблуками и вышел, пошатываясь. Старик Крыленко потер руки и посмотрел на карту.

– Рябинниково! - внезапно обнаружил он с детской радостью и поставил на карту свой толстый грязный палец. - А это что за подкова?

– Это наши новые позиции. Я отдал приказ эвакуировать Рябинниково и занять…

Молодой Крыленко с тревогой остановился. Усы старика мгновенно встали торчком и затрепетали, как листва на ветру. Глаза злобно сощурились, а из носа послышался прерывистый, злобный свист. Он медленно встал и наклонился вперед…

– Это как же понимать?

– Не стоит смотреть на эти вещи с сугубо личной точки зрения, отец!

– Ты не будешь защищать Рябинниково? Наше Рябинниково?

– Ну перестаньте, отец… Будьте благоразумны. У врага совершенно свежая бронетанковая дивизия, а у меня нет противотанковых установок…

– Нет противотанковых установок? Что же ты сделал с теми, которые доверил тебе народ? Пропил их, что ли? Или в карты продул?

- Да что вы такое говорите, отец…

– Сволочь! - завопил вдруг старик сорвавшимся голосом. - Ко мне, товарищи! К стенке его! Расстрелять! Погоди, погоди у меня!

Он подпрыгнул с поразительным проворством, схватил сына за ухо и оттаскал его…

– Ай! - бесстыдно закричал генерал Крыленко. - Отпустите меня!

– Он оставил Рябинниково! - причитал старик. - Пятнадцать лет я там жил, работал и трудился… Нет такой ноги, которой бы я не обул! Наша деревня, без единого выстрела отданная врагу! Что скажет Степка Богородица? А Ватрушкин? А Анна Ивановна? Митька Крыленко отдал врагу родное село! Мой сын!