Эвтаназия

И между прочим, списывать это на обычное хулиганство я бы не стала. Человек, испортивший надпись, сделал это намеренно. Любители граффити вряд ли потащились бы из Москвы в такую дыру, чтобы разрисовать один-единственный щит, стоящий к тому же вдалеке от оживленной трассы. Заподозрить в осквернении надписи местных жителей тоже было сложно. Для населения окрестных деревень такой пансионат зачастую — единственное место, где они могут найти работу. Вряд ли они будут отпугивать потенциальных клиентов.

Все это так, но однако же кто-то не поленился, привез лестницу (иначе до щита просто не достать) и сделал это.

Я резко повернула руль влево и въехала в настоящую чащу. Это была уже не дорога, а какая-то звериная тропа. Первые метров сто она еще была засыпана гравием, а дальше пошел грунт. Кочки и корни деревьев делали поездку не слишком приятной. Султан опять возбудился и затянул свое «мррр-яу». Я ползла со скоростью не больше пяти километров в час и молила бога, чтобы не произошло ничего непредвиденного типа проколотого колеса. В таком неспешном темпе мы проехали около километра и уперлись в маленькую речушку. Мостик, через который нам нужно было проехать, представлял собой несколько гниловатых на вид досок. Перила с одной стороны сильно покосились, с другой их не было вообще. Сомнительно, что данное сооружение выдержит совокупный вес машины, меня и Султана. Я затормозила и вышла из машины. Вблизи мост оказался несколько более крепким. Его явно не так давно ремонтировали. Среди потемневших от времени досок встречались совершенно свежие, недавно оструганные экземпляры. Я перешла через мостик на другую сторону, затем вернулась обратно. Вроде ничего, должен выдержать. На всякий случай я еще раз прошлась по нему, энергично попрыгав в самых сомнительных местах. Доски пружинили, но держались. Единственная проблема заключалась в том, что они неплотно прилегали друг к другу. Зазоры между двумя соседними досками были такого размера, что существовала большая вероятность застрять в них колесом. А единственное упражнение из курса вождения, которое до сих пор вызывает у меня панический ужас, это заезд на яму. Я села в машину и подъехала вплотную к мосту. Вышла и еще раз проверила, как стоят колеса. Если я не буду крутить руль, есть шанс прорваться. Я села в машину, цыкнула на Султана, который так удивился, что немедленно затих, перекрестилась и медленно въехала на мост.

Эти десять метров показались мне самой длиной трассой в жизни. Когда мы благополучно сползли на противоположный берег, я не сразу смогла снять руки с руля — пальцы не хотели разгибаться.

Несколько минут я сидела молча и пыталась прийти в себя. Способность действовать руками и способность соображать вернулись ко мне практически одновременно. Я хлопнула себя по лбу и в грубых выражениях сообщила Султану (и себе заодно), какая я непроходимая идиотка. Сама себя загнала в ловушку. Теперь у меня нет выхода — надо ехать только вперед. На этой лесной дороге не развернуть машину, а задним ходом мне ни в жизнь мост не переехать. Кот выслушал меня и ничего не сказал, за что я была ему очень благодарна.

В сердцах я уже хотела было разорвать Татьянин план, оказавшийся таким… мягко говоря, неточным. Остановило меня то, что на бумажке был записан телефон какой-то бабы, которая в «Городе солнца» была одной из главных «неравнодушных». А позвоню-ка я ей. И сообщу, что заблудилась. Я достала телефон и, заглядывая в листочек, набрала номер. Тетка по имени Евдокия Петровна Лиховец откликнулась очень быстро, будто сидела и ждала, когда я объявлюсь.

— Здравствуйте, — прошелестел в трубке тихий голос. — Лиховец у телефона.

В отличие от нелюбезной Татьяны, в голосе Евдокии Петровны Лиховец слышался живой интерес к моим проблемам в сочетании с умеренной долей сочувствия. Этому голосу хотелось верить. Даже если бы вдруг госпожа Лиховец произнесла «ваш звонок очень важен для нас», вы бы ей поверили.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я. — Меня зовут Василиса, ваш телефон мне дала Татьяна…

Тут я запнулась, потому что поняла, что не знаю Татьяниной фамилии. Евдокия Петровна сообразила, в чем дело, и перехватила инициативу:

— Не важно, кто дал вам наш телефон. Приезжайте, и мы на месте попробуем разобраться с вашими трудностями.

Значит, Татьяна не на проценте… А я-то решила, что за каждого клиента она получает комиссионные. В мои мысли ворвался… Нет, не так в мои мысли вполз вкрадчивый голос Евдокии Петровны, она продолжала что-то говорить, но я уже почти ее не понимала. Я вязла в ее голосе как в тесте, трубка в руке неожиданно потяжелела килограмм на пять. Сил держать ее не было никаких… Бац — моя голова с размаху врезалась в руль.