Эвтаназия? Эвтелия! Счастливая жизнь — благая смерть

Эвтелия учит не только тому, как расставаться с жизнью, — это сфера действия эвтаназии, если последняя помощь оказывается необходимой, — она готовит нас к уходу, подсказывает, как проститься с жизнью, с близкими. А остающимся внушает отпустить уходящего с миром. О необходимости отпущения написано немало книг, и всем известно, сколь благотворно воздействует на умирающего сознание, что близкие примирились с его уходом и не ропщут, словно покинутые и обездоленные.

Вспоможителям надо будет обставить этот акт как катарсис, не только дающий умиротворение уходящему, но и смягчающий скорбящим боль утраты. Сам ритуал отпущения видится мне возвышенной церемонией последнего прощания, со светлыми воспоминаниями о совместно прожитых годах, с выражением взаимной боли расставания, с оплакиванием и очистительными слезами, с таким накалом чувств, при котором тоска и благость сливаются воедино.

Вероятно, не каждый отнесется одобрительно к моим словам о смягчении скорби, о катарсисном расслаблении чувств. Ведь принято скорбеть и горевать об ушедшем, дабы тем самым изжить в себе горечь утраты. Однако многие из тех, кто не отпустил умирающего в последние дни жизни, и после кончины не в состоянии примириться с его уходом. Пока же этого не произойдет, об истинном трауре не может быть и речи: скорбящие в действительности жалеют самих себя, несправедливо покинутых, обреченных на сиротство. Конечно, траур — процесс болезненный, подобный родовым мукам, но как последние прекращаются с рождением младенца, так изживается и скорбь об ушедшем.

«Жена овдовела, дети осиротели…» — тяжелые, горькие слова, ибо напитаны болью. А между тем смысл траура заключается как раз в том, чтобы преодолеть боль, избавиться от нее. Освободиться от всех тягостно мучительных переживаний, связанных с усопшим, чтобы затем вспоминать о нем лишь с нежностью и теплотой, перенося эти чувства на ближних. Чтобы память о нем обогащала эмоциональный мир других, некогда любимых им людей. Чтобы жизнь его, возрождаясь в более совершенной форме, тем самым продолжалась в благодарной памяти окружающих. Ведь и наша потребность в трансцендентном, несомненно, основывается на убеждении, что мир существовал до нашего рождения и не перестанет существовать после нашей смерти. Иначе говоря, тот мир, что при жизни гнездится в разуме и душе человека, не уйдет в небытие с его кончиной.

Возможно, именно это понимание отразилось в вере наших предков в посмертное, небесное существование. В близость к Богу, которая достижима при нравственной жизни, исполненной любви к ближнему.

Известно, что каждая религия проповедует благую жизнь, которая сделает возможной благую смерть и блаженное посмертное бытие. Однако мы почти не задумываемся над тем, что надежда на достойное завершение жизни способствует лучшему выполнению своего земного предназначения.

Поэтому важнейшим ритуалом эвтелии должна стать благая смерть, которая ослабит в остающихся страх перед кончиной и тем самым скрасит, обогатит их собственную жизнь. Да, смерть можно и должно пережить: с уходом близкого человека что-то умирает и в нас самих, но так, чтобы затем память о нем стала бессмертной.

Каким мне мыслится идеал благой кончины?

Если собравшиеся у смертного одра участники прощального ритуала после того, как человек испустил дух, вздохнув, подумают про себя: «Мне хотелось бы умереть так же!» Победа над страхом смерти и есть победа над самой смертью.

ЭПИЛОГ Воображаемое интервью корреспондента X с профессором Y, основателем Института эвтелии, по случаю вручения ему альтернативной Нобелевской премии 26 сентября 2026 года